В моем дневнике аж пять страниц. Дневник - вперед!
P. S. За мной еще не приехали!
P. S. За мной еще не приехали!
понедельник, 16 ноября 2009
воскресенье, 15 ноября 2009
Я с некоторых пор мало смотрю телевизор. Все больше новости, да редко какой фильм околосериального толка, которые наши центральные каналы любят показывать сразу после вечерних новостей. А новости смотреть – интересно. Смотришь на экран, слушаешь серьезный тон тов. Ревенко или тов. Андреевой и сразу на душе теплее становится. Жить-то оказывается хорошо. Светлое будущее не за горами, а напротив, семимильными шагами идет по стране, рабочие и крестьяне, деятельные члены гражданского общества, встречают его в городах и селах, подносят хлеб-соль, выпивают на брудершафт и со скупой слезой смотрят не него, вдаль уходящее. И словно нет взяток, которые мне вчера приходилось давать, и нет полумертвых деревень, которые я вчера посещал, и нет еле дышащей промышленности, которая теперь только и может, что летать турбинами по саяно-шушенским гидроэлектростанциям, и нет изношенных коммуникаций, которые то лопаются в морозы, то протекают летом, и нет полупартизанской армии, в которой число генералов сопоставимо с числом ядерных боеголовок, и милиция не является организованным преступным сообществом, а целиком состоит из дядей степ, и вообще – негатив где-то там, на Украине-Грузии, в коварных девяностых, не у нас, одним словом. А послушать в воскресенье «Воскресное Время» с тов. Толстым, так и вообще ощущение наступившего коммунизма абсолютное. И даже партия есть, наш рулевой. Так что телевизор смотреть полезно.
Я это вот к чему. Сижу сейчас, пью чай, смотрю «Вести недели» и никого не трогаю. Ревенко голосом почти Левитана комментирует послание Президента Федеральному Собранию, показывают фрагменты медведевского вещания, и слышу я средь всего прочего слова, от которых я чаем чуть было не поперхнулся. А для точной цитаты я аж на kremlin.ru слазил и ее оттуда вытащил. Она того стоит. Итак, вуаля:
В прошлом веке ценой неимоверных усилий аграрная, фактически неграмотная страна была превращена в одну из самых влиятельных по тем временам индустриальных держав, которая лидировала в создании ряда передовых технологий того времени: космических, ракетных, ядерных.
Вот после этого хочется треснуть головой об стол того спичрайтера, который эту мерзость сочинял. И того, кто это повторяет. Мне наш президент был даже несколько симпатичен после своего бравирования во время прошлогодней пятидневной войны, даже во время свого прошлогоднего «никакие ракетные дивизии расформировывать не будем» в таком же послании, а вот после вот таких слов так и подмывает сказать: «Уважаемый Дмитрий Анатольевич, у меня скопилось немного слюны, которая с радостью приземлится на того, кто позволяет себе по-хамски относиться к истории родного государства и при этом это государство возглавлять»
Я, конечно, понимаю, что проще переписать Черчилля с его пассажами о Сталине, лапотной России и атомном оружии, чем листать статистику прошлых лет, сопоставлять, анализировать, делать выводы и исходя из них определять приоритеты. Но вот скажите мне: что же это за такая отстало-темная страна была, если про царствование Александра III (тирана! деспота! душителя свободы! и еще ведро либеральных соплей) французский дипломат говорил: «В те годы воевать в Европе можно было только с разрешения русского царя. А он такого разрешения не давал!»? И что же это за такая дикая страна, которая перед самой революцией ведшей ее к «созданию ряда передовых технологий», блистала Серебряным веком своей культуры? А что же это за такая слабая промышленность была у этой страны, если большевистская индустриализация во многом свелась в банальному восстановлению разрушенного большевиками же промышленного потенциала? И лично вопрос Дмитрию Анатольевичу в свете его пыжения и надувания щек в борьбе с коррупцией и реформированием административного аппарата: «Как Империя с населением в 160 млн. чел. могла управляться 250 тыс. госслужащих, а Федерации с населением и 140 млн. чел и 20 млн. дармоедов мало? И это при том, что тогда управление осуществлялось пером и счетами, а теперь компьютерами, высокоскоростным Интернетом и подобными средствами связи?».
После всего этого дальнейший текст послания воспринимался не больше чем интересный анекдот на тему «что вокруг нас растет, а мы, ослы, не замечаем? – народное благосостояние». Особенно посмешило «в следующем году необходимо поставить в войска более 30 баллистических ракет наземного и морского базирования, 5 ракетных комплексов «Искандер…, 30 вертолётов, 28 боевых самолётов, … 1 боевой корабль класса «корвет», 11 космических аппаратов. Всё это надо сделать». Таким темпами Россия скоро будет грозить супостатам военно-морским плотом и военно-воздушным змеем. Не дай Бог, конечно.
Возникает вопрос: если национальная элита страны плюет на эту страну, то является ли она национальной? Если власть попирает родную история достойна ли она быть властью?
И вообще при всей внешней неоднозначности: чем дольше я живу при режиме Путина-Медведева, тем больше я проникаюсь уважением к Б. Н. Ельцину. Хотите поспорить по поводу – пожалуйста. Но в рамках подготовки к полемике посмотрите статистику и скажите: сколько баллистических ракет было распилено при Ельцине, а сколько – при Путине. А там уже и спорить станем!
Верю в одно: мы сами выбрали свой путь, наши отцы и деды побеждали, теперь должны победить мы! Россия вперед! Тандем – вон!
P. S. Интересно, ФСБ отслеживает интернет? Если я завтра не размещу какой пост, знайте за мной приехали в штатском и как врага народа повезли куда надо! Если буду хорошо себя вести – отправлюсь шить рукавички под Красноярск, если нет – выведут в чисто поле, поставят лицом к стенке и пулю в лоб.
Я это вот к чему. Сижу сейчас, пью чай, смотрю «Вести недели» и никого не трогаю. Ревенко голосом почти Левитана комментирует послание Президента Федеральному Собранию, показывают фрагменты медведевского вещания, и слышу я средь всего прочего слова, от которых я чаем чуть было не поперхнулся. А для точной цитаты я аж на kremlin.ru слазил и ее оттуда вытащил. Она того стоит. Итак, вуаля:
В прошлом веке ценой неимоверных усилий аграрная, фактически неграмотная страна была превращена в одну из самых влиятельных по тем временам индустриальных держав, которая лидировала в создании ряда передовых технологий того времени: космических, ракетных, ядерных.
Вот после этого хочется треснуть головой об стол того спичрайтера, который эту мерзость сочинял. И того, кто это повторяет. Мне наш президент был даже несколько симпатичен после своего бравирования во время прошлогодней пятидневной войны, даже во время свого прошлогоднего «никакие ракетные дивизии расформировывать не будем» в таком же послании, а вот после вот таких слов так и подмывает сказать: «Уважаемый Дмитрий Анатольевич, у меня скопилось немного слюны, которая с радостью приземлится на того, кто позволяет себе по-хамски относиться к истории родного государства и при этом это государство возглавлять»
Я, конечно, понимаю, что проще переписать Черчилля с его пассажами о Сталине, лапотной России и атомном оружии, чем листать статистику прошлых лет, сопоставлять, анализировать, делать выводы и исходя из них определять приоритеты. Но вот скажите мне: что же это за такая отстало-темная страна была, если про царствование Александра III (тирана! деспота! душителя свободы! и еще ведро либеральных соплей) французский дипломат говорил: «В те годы воевать в Европе можно было только с разрешения русского царя. А он такого разрешения не давал!»? И что же это за такая дикая страна, которая перед самой революцией ведшей ее к «созданию ряда передовых технологий», блистала Серебряным веком своей культуры? А что же это за такая слабая промышленность была у этой страны, если большевистская индустриализация во многом свелась в банальному восстановлению разрушенного большевиками же промышленного потенциала? И лично вопрос Дмитрию Анатольевичу в свете его пыжения и надувания щек в борьбе с коррупцией и реформированием административного аппарата: «Как Империя с населением в 160 млн. чел. могла управляться 250 тыс. госслужащих, а Федерации с населением и 140 млн. чел и 20 млн. дармоедов мало? И это при том, что тогда управление осуществлялось пером и счетами, а теперь компьютерами, высокоскоростным Интернетом и подобными средствами связи?».
После всего этого дальнейший текст послания воспринимался не больше чем интересный анекдот на тему «что вокруг нас растет, а мы, ослы, не замечаем? – народное благосостояние». Особенно посмешило «в следующем году необходимо поставить в войска более 30 баллистических ракет наземного и морского базирования, 5 ракетных комплексов «Искандер…, 30 вертолётов, 28 боевых самолётов, … 1 боевой корабль класса «корвет», 11 космических аппаратов. Всё это надо сделать». Таким темпами Россия скоро будет грозить супостатам военно-морским плотом и военно-воздушным змеем. Не дай Бог, конечно.
Возникает вопрос: если национальная элита страны плюет на эту страну, то является ли она национальной? Если власть попирает родную история достойна ли она быть властью?
И вообще при всей внешней неоднозначности: чем дольше я живу при режиме Путина-Медведева, тем больше я проникаюсь уважением к Б. Н. Ельцину. Хотите поспорить по поводу – пожалуйста. Но в рамках подготовки к полемике посмотрите статистику и скажите: сколько баллистических ракет было распилено при Ельцине, а сколько – при Путине. А там уже и спорить станем!
Верю в одно: мы сами выбрали свой путь, наши отцы и деды побеждали, теперь должны победить мы! Россия вперед! Тандем – вон!
P. S. Интересно, ФСБ отслеживает интернет? Если я завтра не размещу какой пост, знайте за мной приехали в штатском и как врага народа повезли куда надо! Если буду хорошо себя вести – отправлюсь шить рукавички под Красноярск, если нет – выведут в чисто поле, поставят лицом к стенке и пулю в лоб.
Уже писал, что, начиная дневник, собирался писать его в средневековом стиле. А получилась сборная солянка иногда переходящая в нытье. Ладно, что тут поделать, если такая же солянка и в голове.
А хотя, благородные сеньоры и прекрасные дамы, не соблаговолите ли взглянуть на весьма интересный текст, писанный мужем толковым и грамотным, и найденный мною, смиренным Рыцарем Северного Заката на просторах сети в тенетах, сплетенных мировыми дикими пауками? Бьюсь об заклад, это про большинство из нас с вами!
Большинство студентов, поступивших в университет в этом году, родились в 1992-м! Тогда мы уже умели ходить, говорить, учились писать и читать.... Они никогда не пели "белые розы" и "желтые тюльпаны". Не танцевали макарену или ламбаду. Для них, СПИД и безработица существовали всегда. Они никогда не играли в зарницу и не копили вкладыши от жвачки "Love is…". Они даже не знают, что такое приставка Денди или Сега. Они никогда не видели дискеты 5дм. CD появился, когда им только исполнился год, а аудиокассета для них - декоративный аксессуар в стиле ретро. Они не представляют, какими раньше были телевизоры и как можно было их смотреть в черно-белом изображении, они даже не смогут объяснить, как люди обходились без пультов дистанционного управления. Возможно, что они никогда не видели фильмы "Кортик" или " Электроник" и даже не знают, кто такая Алиса Селезнева или Тимур. Им кажется, что проводной телефон - это выдуманная штука из старых фантастических фильмов. Для них колеса у роликов всегда были выровнены в одну линию, а Майкл Джексон всегда был белым.
Так кто же эти люди, которые поступили в университет в этом году?..... ОНИ - это теперешняя молодежь!!!!!!
Вот, несколько признаков нашего старения:
1 Ты понимаешь вышеизложенный текст, улыбаешься и говоришь "Эххххх!....."
2 Ты иногда занимаешься спортом и переполняешься от этого гордостью.
3 Дети теперь обращаются к тебе на "вы".
4 Твои друзья женятся.
5 После прочтения этого текста ты решишь отправить его своим друзьям с пометкой, что им понравится. Ну, что, Старички? (Без обид))).
1. «Эхххххх…..!» я действительно сказал. В 1992 году я действительно умел не только говорить, читать, писать, считать, но и смотреть новости с баталиями в Верховном Совете, выстругивать себе из палок мечи (именно в этот год мне впервые доверили нож), не плакать, когда сбивал в кровь коленки, немного помогать по хозяйству, и сомневаться на предмет того, что не докопаюсь ли я до магмы, выкапывая в огороде яму, чтобы найти клад. «Белые розы» прошли немного мимо, но вот «Атас, эй веселей рабочий класс!» Расторгуева и «Есаул» (который бросил коня) Газманова в мозгу сидят невыбиваемо. Ламбаду не танцевал, но мелодия «Ветер нам принес песню чего-то там» так же мертво в голове. СПИД был страшилкой, пугавшей с телеэкранов и первых полос свободной, чтоб ей, прессы, а безработица родителей проходила перед глазами. Правда, я ей больше радовался: мама и папа дома, рядом, со мной – так чего же еще нужно для счастья! Вкладыши от жвачки не копил, поскольку родители довольно толково и убедительно объяснили вред жевательной резинки, и мне жвачка доставалась раз в год по обещанию. А все вкладыши и позднее наклейки скапливались у меня совершенно случайным способом. (Помню, в шестом классе я даже развил бурную торговую деятельность в школе, получая от одноклассников эти самые наклейки; а еще мы на переменах играли на эти же наклейки в самые настоящие кости, по-взрослому, азартно, со ставками и магическими пошептываниями над кулаком с кубиками). Цветной телевизор у нас тогда года два как появился, а до того их было штуки три-четыре на всю улицу. Пульт дистанционного управления состоял во фразе «сынок, переключи на другую» и моем быстром беге через комнату к телевизионной тумбочке. Приставки «Денди» у меня не было, зато разговоры про «Mortal Combat» и «SuperMario» я слушал на протяжении лет пяти-шести. «Кортиком» я упивался и даже сочинял послания литореей из рассказа и фильма, а «Электроника» пересматривал не раз и не два. Умели же снимать детские фильмы, пусть и идеологически выдержанные, но удивительно интересные. Не в пример нынешним. Что там сейчас на повестке дня: «Папины дочки», «Ранетки», «Барвиха»? Проводной телефон был для меня и тогда совершенной фантастикой, потому как из было два аппарата почти на полсотни, а то и поболее, домов на улице. А колесами роликов и Майклом Джексоном я никогда не интересовался!
2. Я иногда устраиваю себе километровые прогулки и горд уже от этого. А тяги к спорту у меня не было уже, пожалуй, с того 1992 года.
3. Обращаются. Чаще сразу одергиваю, но иногда – удивительно приятно бывает греть уши, слушая почтительное обращение к собственной персоне.
4. Женятся. Рожают детей. Живут счастливой семейной жизнью.
Разводятся. Изменяют женам/мужьям. Пьют водку. Скандалят.
Кое-кто даже отсидеть успел.
5. Ну да, выложил на всеобщее обозрение.
Ну что, стареющие благородные сеньоры и прекрасные дамы, без обид?
А хотя, благородные сеньоры и прекрасные дамы, не соблаговолите ли взглянуть на весьма интересный текст, писанный мужем толковым и грамотным, и найденный мною, смиренным Рыцарем Северного Заката на просторах сети в тенетах, сплетенных мировыми дикими пауками? Бьюсь об заклад, это про большинство из нас с вами!
Большинство студентов, поступивших в университет в этом году, родились в 1992-м! Тогда мы уже умели ходить, говорить, учились писать и читать.... Они никогда не пели "белые розы" и "желтые тюльпаны". Не танцевали макарену или ламбаду. Для них, СПИД и безработица существовали всегда. Они никогда не играли в зарницу и не копили вкладыши от жвачки "Love is…". Они даже не знают, что такое приставка Денди или Сега. Они никогда не видели дискеты 5дм. CD появился, когда им только исполнился год, а аудиокассета для них - декоративный аксессуар в стиле ретро. Они не представляют, какими раньше были телевизоры и как можно было их смотреть в черно-белом изображении, они даже не смогут объяснить, как люди обходились без пультов дистанционного управления. Возможно, что они никогда не видели фильмы "Кортик" или " Электроник" и даже не знают, кто такая Алиса Селезнева или Тимур. Им кажется, что проводной телефон - это выдуманная штука из старых фантастических фильмов. Для них колеса у роликов всегда были выровнены в одну линию, а Майкл Джексон всегда был белым.
Так кто же эти люди, которые поступили в университет в этом году?..... ОНИ - это теперешняя молодежь!!!!!!
Вот, несколько признаков нашего старения:
1 Ты понимаешь вышеизложенный текст, улыбаешься и говоришь "Эххххх!....."
2 Ты иногда занимаешься спортом и переполняешься от этого гордостью.
3 Дети теперь обращаются к тебе на "вы".
4 Твои друзья женятся.
5 После прочтения этого текста ты решишь отправить его своим друзьям с пометкой, что им понравится. Ну, что, Старички? (Без обид))).
1. «Эхххххх…..!» я действительно сказал. В 1992 году я действительно умел не только говорить, читать, писать, считать, но и смотреть новости с баталиями в Верховном Совете, выстругивать себе из палок мечи (именно в этот год мне впервые доверили нож), не плакать, когда сбивал в кровь коленки, немного помогать по хозяйству, и сомневаться на предмет того, что не докопаюсь ли я до магмы, выкапывая в огороде яму, чтобы найти клад. «Белые розы» прошли немного мимо, но вот «Атас, эй веселей рабочий класс!» Расторгуева и «Есаул» (который бросил коня) Газманова в мозгу сидят невыбиваемо. Ламбаду не танцевал, но мелодия «Ветер нам принес песню чего-то там» так же мертво в голове. СПИД был страшилкой, пугавшей с телеэкранов и первых полос свободной, чтоб ей, прессы, а безработица родителей проходила перед глазами. Правда, я ей больше радовался: мама и папа дома, рядом, со мной – так чего же еще нужно для счастья! Вкладыши от жвачки не копил, поскольку родители довольно толково и убедительно объяснили вред жевательной резинки, и мне жвачка доставалась раз в год по обещанию. А все вкладыши и позднее наклейки скапливались у меня совершенно случайным способом. (Помню, в шестом классе я даже развил бурную торговую деятельность в школе, получая от одноклассников эти самые наклейки; а еще мы на переменах играли на эти же наклейки в самые настоящие кости, по-взрослому, азартно, со ставками и магическими пошептываниями над кулаком с кубиками). Цветной телевизор у нас тогда года два как появился, а до того их было штуки три-четыре на всю улицу. Пульт дистанционного управления состоял во фразе «сынок, переключи на другую» и моем быстром беге через комнату к телевизионной тумбочке. Приставки «Денди» у меня не было, зато разговоры про «Mortal Combat» и «SuperMario» я слушал на протяжении лет пяти-шести. «Кортиком» я упивался и даже сочинял послания литореей из рассказа и фильма, а «Электроника» пересматривал не раз и не два. Умели же снимать детские фильмы, пусть и идеологически выдержанные, но удивительно интересные. Не в пример нынешним. Что там сейчас на повестке дня: «Папины дочки», «Ранетки», «Барвиха»? Проводной телефон был для меня и тогда совершенной фантастикой, потому как из было два аппарата почти на полсотни, а то и поболее, домов на улице. А колесами роликов и Майклом Джексоном я никогда не интересовался!
2. Я иногда устраиваю себе километровые прогулки и горд уже от этого. А тяги к спорту у меня не было уже, пожалуй, с того 1992 года.
3. Обращаются. Чаще сразу одергиваю, но иногда – удивительно приятно бывает греть уши, слушая почтительное обращение к собственной персоне.
4. Женятся. Рожают детей. Живут счастливой семейной жизнью.
Разводятся. Изменяют женам/мужьям. Пьют водку. Скандалят.
Кое-кто даже отсидеть успел.
5. Ну да, выложил на всеобщее обозрение.
Ну что, стареющие благородные сеньоры и прекрасные дамы, без обид?
Я проснулся!
Вернее, меня проснули.
Вернее, меня проснули.
Есть жаворонки. Есть совы. Есть еще куча разных птиц.
Я – сова. С какого-то времени почти идейная.
Ночью легко. Читать, писать, смотреть. Наверное, и жить. В старших классах мог заниматься до полуночи. На ранних курсах – до часа-начала второго, на поздних – до двух-трех. Причем «заниматься» означает осмысленно воспринимать информацию, ее переваривать ясной головой и упорядоченно складывать в своем сознании. А с не очень ясной головой мог и могу и до утра посидеть.
На старших курсах нас планомерно сдвинули с занятиями далеко во вторую половину дня. Так что иной раз приходилось дослушав до половины десятого вечера лекции ехать домой через весь город и переступить порог недалеко от одиннадцати часов. Немудрено, что вся жизнь таким графиком сдвинулась в ночь. Был и ужин в начале двенадцатого, и написание научных работ глубоко за полночь, и перелистывание интернет-страниц до трех-четырех. Смешно сказать: раньше четырех часов мне иной раз и заснуть-то не удавалось! Иной раз даже тупо бродил по квартире из угла в угол, чтобы подойти к установившемуся лимиту сна. Ну и просыпался соответственно… В районе полудня. Однажды, даже в половине третьего дня поднялся. Это мой личный рекорд. И такая ночная жизнь мне ужасно нравилась.
Работа, конечно, этот график изменила. Правда, теперь я все-таки засиживаюсь до часу, до двух ночи. Чтобы не ворочаться в кровати, а засыпать сразу и крепко. Благо с утра и опоздать можно. По-моему, как у человека, который не гнушается оставаться в конторе до восьми-девяти, а в обеденный перерыв только и тратит двадцать минут на этот самый обед, есть моральное право опоздать. Благо, от своей сеньоры я ни разу (ни разу!) не слышал нареканий по этому поводу. Ан, нет слышал, не совсем по этому, но по сопоставимому поводу. Один раз. Давно.
Теперь только выходные позволяют вспомнить о ночном существовании последних курсов. В субботу можно смело подняться в первом часу и до вечера ходить с отяжелевшей головой и непонятными мыслями.
И даже выбраться в мир.
Странно: иногда на меня нападают неудержимые приступы иронии. Это когда насмехаешься над всем, что видишь вокруг. Проще: меня прет. Ирония ехидная, вольтерьянская.
Вот собака дефилирует из подворотни к мясной лавке – пожрать не дадут.
Вот мальчик пирожок лопает – и как только щеки не треснут.
Вот две девчушки-симпотяжки лет по семнадцать каждая в джинсах, кедах и чулкообразных шапочках с противогазными сумками почти у колен – пора переставать показывать «Ранеток», пока все одиннадцатиклассницы окончательно крышей не съехали.
Вот компания подзаборного вида, ищет где бы поллитрой разжиться – работать идите.
Вот тетя в очереди уже минут десять печенье покупает – неужели нельзя заранее сделать выбор, а продавцу только озвучить его.
Вот огурцы продают – интересно они сами такие страшные вырастают или их специально пугают
Вот я по улице топаю и язвительно на всех поглядываю – плющит человека.
Это я сегодня так на рынок сходил.
«Мне наркотиков не надо, меня и так прет». По-моему из «Даун-Хауса» И. Охлобыстина.
Тут я уже писал в комментариях, что у человека наступает период, когда перестаешь считать одиночество романтикой, а начинаешь считать трагедией. Вот такой период и у меня наступает. Из свободного волка или гордого орла становишься бродячим псом или стервятником. Стервятником, это, кажется, и есть мой случай. В свете все того же вольтерьянского смеха.
Однако, приступы мизантропии наступали и раньше. Так может быть… Все, запутался…
Ясно одно: нехорошо это все.
Гордыня – нехороша.
Плоха.
Ужасна.
Я – сова. С какого-то времени почти идейная.
Ночью легко. Читать, писать, смотреть. Наверное, и жить. В старших классах мог заниматься до полуночи. На ранних курсах – до часа-начала второго, на поздних – до двух-трех. Причем «заниматься» означает осмысленно воспринимать информацию, ее переваривать ясной головой и упорядоченно складывать в своем сознании. А с не очень ясной головой мог и могу и до утра посидеть.
На старших курсах нас планомерно сдвинули с занятиями далеко во вторую половину дня. Так что иной раз приходилось дослушав до половины десятого вечера лекции ехать домой через весь город и переступить порог недалеко от одиннадцати часов. Немудрено, что вся жизнь таким графиком сдвинулась в ночь. Был и ужин в начале двенадцатого, и написание научных работ глубоко за полночь, и перелистывание интернет-страниц до трех-четырех. Смешно сказать: раньше четырех часов мне иной раз и заснуть-то не удавалось! Иной раз даже тупо бродил по квартире из угла в угол, чтобы подойти к установившемуся лимиту сна. Ну и просыпался соответственно… В районе полудня. Однажды, даже в половине третьего дня поднялся. Это мой личный рекорд. И такая ночная жизнь мне ужасно нравилась.
Работа, конечно, этот график изменила. Правда, теперь я все-таки засиживаюсь до часу, до двух ночи. Чтобы не ворочаться в кровати, а засыпать сразу и крепко. Благо с утра и опоздать можно. По-моему, как у человека, который не гнушается оставаться в конторе до восьми-девяти, а в обеденный перерыв только и тратит двадцать минут на этот самый обед, есть моральное право опоздать. Благо, от своей сеньоры я ни разу (ни разу!) не слышал нареканий по этому поводу. Ан, нет слышал, не совсем по этому, но по сопоставимому поводу. Один раз. Давно.
Теперь только выходные позволяют вспомнить о ночном существовании последних курсов. В субботу можно смело подняться в первом часу и до вечера ходить с отяжелевшей головой и непонятными мыслями.
И даже выбраться в мир.
Странно: иногда на меня нападают неудержимые приступы иронии. Это когда насмехаешься над всем, что видишь вокруг. Проще: меня прет. Ирония ехидная, вольтерьянская.
Вот собака дефилирует из подворотни к мясной лавке – пожрать не дадут.
Вот мальчик пирожок лопает – и как только щеки не треснут.
Вот две девчушки-симпотяжки лет по семнадцать каждая в джинсах, кедах и чулкообразных шапочках с противогазными сумками почти у колен – пора переставать показывать «Ранеток», пока все одиннадцатиклассницы окончательно крышей не съехали.
Вот компания подзаборного вида, ищет где бы поллитрой разжиться – работать идите.
Вот тетя в очереди уже минут десять печенье покупает – неужели нельзя заранее сделать выбор, а продавцу только озвучить его.
Вот огурцы продают – интересно они сами такие страшные вырастают или их специально пугают
Вот я по улице топаю и язвительно на всех поглядываю – плющит человека.
Это я сегодня так на рынок сходил.
«Мне наркотиков не надо, меня и так прет». По-моему из «Даун-Хауса» И. Охлобыстина.
Тут я уже писал в комментариях, что у человека наступает период, когда перестаешь считать одиночество романтикой, а начинаешь считать трагедией. Вот такой период и у меня наступает. Из свободного волка или гордого орла становишься бродячим псом или стервятником. Стервятником, это, кажется, и есть мой случай. В свете все того же вольтерьянского смеха.
Однако, приступы мизантропии наступали и раньше. Так может быть… Все, запутался…
Ясно одно: нехорошо это все.
Гордыня – нехороша.
Плоха.
Ужасна.
У меня не живут цветы,
Красотой их на миг я обманут,
Постоят день, другой, и завянут,
У меня не живут цветы.
...
Только книги в восемь рядов,
Молчаливые, грузные томы,
Сторожат вековые истомы,
Словно зубы в восемь рядов.
Н. С Гумилев
Красотой их на миг я обманут,
Постоят день, другой, и завянут,
У меня не живут цветы.
...
Только книги в восемь рядов,
Молчаливые, грузные томы,
Сторожат вековые истомы,
Словно зубы в восемь рядов.
Н. С Гумилев
Знаете, для чего существует горячая ванна с пеной через край?
Чтобы после нее выпить чашку обжигающего чая под гулкий звук собственного сердца и темноту в глазах!
Чтобы после нее выпить чашку обжигающего чая под гулкий звук собственного сердца и темноту в глазах!
суббота, 14 ноября 2009
Хотите верьте, хотите нет, но у меня с некоторых пор, что мой компьютер стойко придерживается пифагорейкого учения о магии чисел. Причем склоняет его к этому модем. Пока модема не было, компьютер работал, не особо задумываясь о сути бытия. Но едва модем появился, как сразу появились проблемы, твердо связанные с числами.
Я это к чему. Мой модем позволяет работать интернету на строго определенных скоростях. При этом при скорости 31,2 Кбит/с, 33,6 Кбит/с, 37,2 Кбит/с и 42,6 Кбит/с (да-да, не смейтесь, вот такой у меня высокоскоростной интернет не то третьего, не то четвертого поколения, хоть Медведеву жалуйся) доступ в сеть нормален, непрерывен и работа интернет-обозревателя стабильная и четкая. При скорости 38,6 Кбит/с, 45,0 Кбит/с и 40,0 Кбит/с интернет-обозреватель еще подумает: работать ли ему или сразу выдавать, что страницу отобразить не удается. А при скорости 32,2 Кбит/с, 36,0 Кбит/с, 44,2 Кбит/с интернет-обозреватель работать не станет в принципе. Из убеждений что ли? Так что если вышел в сеть, а состояние подключения указывает одну из упомянутых скоростей, то можно смело разъединяться и соединяться по-новому.
Вот я и думаю: может компьютер на пару с модемом ищут вселенскую гармонию, первоначальное единство, пределы и беспредельное, знакомы не только с Пифагором, но и с Филолаем, Парменидом и Архитом Тарентским?
Смех, конечно, смехом, а иной раз и задумаешься о природе вещей и сути явлений и процессов.
P. S. Если все это прочитал кто-то кто знаком с компьютером лучше чем я, то прошу не плеваться, если где ошибки в терминах и сленге. Я – не со зла. Просто по части компьютерной грамоты у меня уровень даже не чайника, а самовара.
P. P. S. Пост выложен при скорости 44,2 Кбит/с! Подумать только: он еще и издевается!
Я это к чему. Мой модем позволяет работать интернету на строго определенных скоростях. При этом при скорости 31,2 Кбит/с, 33,6 Кбит/с, 37,2 Кбит/с и 42,6 Кбит/с (да-да, не смейтесь, вот такой у меня высокоскоростной интернет не то третьего, не то четвертого поколения, хоть Медведеву жалуйся) доступ в сеть нормален, непрерывен и работа интернет-обозревателя стабильная и четкая. При скорости 38,6 Кбит/с, 45,0 Кбит/с и 40,0 Кбит/с интернет-обозреватель еще подумает: работать ли ему или сразу выдавать, что страницу отобразить не удается. А при скорости 32,2 Кбит/с, 36,0 Кбит/с, 44,2 Кбит/с интернет-обозреватель работать не станет в принципе. Из убеждений что ли? Так что если вышел в сеть, а состояние подключения указывает одну из упомянутых скоростей, то можно смело разъединяться и соединяться по-новому.
Вот я и думаю: может компьютер на пару с модемом ищут вселенскую гармонию, первоначальное единство, пределы и беспредельное, знакомы не только с Пифагором, но и с Филолаем, Парменидом и Архитом Тарентским?
Смех, конечно, смехом, а иной раз и задумаешься о природе вещей и сути явлений и процессов.
P. S. Если все это прочитал кто-то кто знаком с компьютером лучше чем я, то прошу не плеваться, если где ошибки в терминах и сленге. Я – не со зла. Просто по части компьютерной грамоты у меня уровень даже не чайника, а самовара.
P. P. S. Пост выложен при скорости 44,2 Кбит/с! Подумать только: он еще и издевается!
Что-то перечитал свой предыдущий пост и за голову взялся: ой-ой-ой, все ли в порядке с головой.
И в итоге;
Ну, успокоился!!!
P. S. Я иногда люблю посмеяться. Над собой.
И в итоге;
| Нет ли у вас скрытой шизофрении? |
|---|
| Поздравляю! Вы абсолютно психически здоровый, уравновешенный человек. Душевные болезни от вас далеки, как лучи сверхновых звезд. |
Ну, успокоился!!!
P. S. Я иногда люблю посмеяться. Над собой.
Вот скажите: что должен делать нормальный человек ночью? Правильно: спать! Или даже так: СПАТЬ!
А не совсем нормальный?
Тоже правильно… Я сейчас часа два стряпал (именно стряпал, а не рисовал, редактировал или правил) себе аватару в виде герба. А как же иначе, соответствовать-то надо! Теперь вот я рыцарь с гербом. Герб, правда, какой-то малость аляповатый, ну да ничего, руки дойдут – поправлю. И пока особого смысла в нем искать не нужно. Хотя общий смысл все ж есть.
Так, это первое.
Второе.
После вчерашнего поста о тайнописи посетила крамольная мысль: а не перевести ли весь дневник на эту тайнопись? Пусть все смотрят и удивляются! Правда, дневник и так никто, считай, не читает, а тут еще абракадабра написана будет. Так что, мысль как пришла, так и ушла.
А еще третий день мне не хочется есть, сердце время от времени начинает стучать так яростно, что кажется ушам слышно его биение о ребра, стало тяжело засыпать и легко просыпаться. Ну так этого и следовало ожидать! Зато какой хороший урок: чувствами не играть, разуму верить, душу почем зря не открывать и убеждений на раз-два не менять. Себе дороже! Эгоистично? Себялюбиво? Да, в конце концов! А как легко дать ненависти покорить себя! Как легко стать циничным, холодным до грубости, как легко презирать и возводить стену безразличия! Плохо все это, конечно, однако же пережить надо. Разум уже поставил равнодушие как конечную цель. Так как же не послушать голоса разума? Хватит, уже послушался душу, а ей только поверь – погубит.
И еще я сегодня весь вечер безумно хотел спать. Даже прикорнул немного на стуле за компьютером. Так, минут на пять-семь, пропустив мимо ушей несколько песен Талькова и Бичевской. Потом плюнул, поднялся из-за стола и таки улегся на кровать. Нет, то что я ворочался и улечься никак не мог это ладно. Но мне трижды звонили по работе, я в очередной раз объяснял прописные истины и неписанные глупости, и после третьего звонка еще раз плюнул, поднялся, проговорил то, что требовалось, и – вроде даже и сон куда-то прошел. Так что верный способ победить сон – лечь на кровать поспать.
А еще я сейчас пишу какую-то околесицу. Такими темпами можно дойти до описывания каждого своего действия за день. Умылся, побрился, чайник вскипятил, позавтракал… и т. д. Получаются записки склеротичного шизофреника. Ладно, ухмыляйтесь, завтра (или сегодня вечером – теперь-то ночь; хотя может и в самом деле завтра) постараюсь написать что-то повразумительнее. Хотя бы для себя…
Хм, дневник превращает меня в графомана. Когда уезжаю из Города остро чувствую отсутствие интернета и дневника на diary.ru.
«С некоторых пор появилась потребность в бумаге» (М. Шолохов)
А не совсем нормальный?
Тоже правильно… Я сейчас часа два стряпал (именно стряпал, а не рисовал, редактировал или правил) себе аватару в виде герба. А как же иначе, соответствовать-то надо! Теперь вот я рыцарь с гербом. Герб, правда, какой-то малость аляповатый, ну да ничего, руки дойдут – поправлю. И пока особого смысла в нем искать не нужно. Хотя общий смысл все ж есть.
Так, это первое.
Второе.
После вчерашнего поста о тайнописи посетила крамольная мысль: а не перевести ли весь дневник на эту тайнопись? Пусть все смотрят и удивляются! Правда, дневник и так никто, считай, не читает, а тут еще абракадабра написана будет. Так что, мысль как пришла, так и ушла.
А еще третий день мне не хочется есть, сердце время от времени начинает стучать так яростно, что кажется ушам слышно его биение о ребра, стало тяжело засыпать и легко просыпаться. Ну так этого и следовало ожидать! Зато какой хороший урок: чувствами не играть, разуму верить, душу почем зря не открывать и убеждений на раз-два не менять. Себе дороже! Эгоистично? Себялюбиво? Да, в конце концов! А как легко дать ненависти покорить себя! Как легко стать циничным, холодным до грубости, как легко презирать и возводить стену безразличия! Плохо все это, конечно, однако же пережить надо. Разум уже поставил равнодушие как конечную цель. Так как же не послушать голоса разума? Хватит, уже послушался душу, а ей только поверь – погубит.
И еще я сегодня весь вечер безумно хотел спать. Даже прикорнул немного на стуле за компьютером. Так, минут на пять-семь, пропустив мимо ушей несколько песен Талькова и Бичевской. Потом плюнул, поднялся из-за стола и таки улегся на кровать. Нет, то что я ворочался и улечься никак не мог это ладно. Но мне трижды звонили по работе, я в очередной раз объяснял прописные истины и неписанные глупости, и после третьего звонка еще раз плюнул, поднялся, проговорил то, что требовалось, и – вроде даже и сон куда-то прошел. Так что верный способ победить сон – лечь на кровать поспать.
А еще я сейчас пишу какую-то околесицу. Такими темпами можно дойти до описывания каждого своего действия за день. Умылся, побрился, чайник вскипятил, позавтракал… и т. д. Получаются записки склеротичного шизофреника. Ладно, ухмыляйтесь, завтра (или сегодня вечером – теперь-то ночь; хотя может и в самом деле завтра) постараюсь написать что-то повразумительнее. Хотя бы для себя…
Хм, дневник превращает меня в графомана. Когда уезжаю из Города остро чувствую отсутствие интернета и дневника на diary.ru.
«С некоторых пор появилась потребность в бумаге» (М. Шолохов)
пятница, 13 ноября 2009
Как приятно, мучительно приятно, упиваться собственным превосходством, пусть моральным, пусть существующим лишь в собственном сознании, пусть глупым, а все же, все же… Нравится моей душе парить (вот ведь: парить) на высотах романтики и оттуда, с высоты взирать с презрением, величественно и надменно! Бестолочь…
Ладно, не об этом.
Вы когда-нибудь писали тайнописью? Ну, пляшущими человечками, квадратиками и крючочками, загогульками или еще чем? Подростками, поди, все писали. А я – чуть ли не с первого класса любил корпеть над энциклопедией, выписывая в специальную тетрадочку письмена народов мира. Да не просто выписывая, а подгоняя разные алфавиты под русский. Чтобы записать что-то на русском, но не русскими буквами, а потом гордо показывать всем: вот, посмотрите kakoj ja umnyj pervoklassnik. Помню, дядя даже почти шепотом советовал моей матери отучить меня от этого занятия, из страха, что я так и буду латиницей записывать русские слова, а иностранный язык так и не освою. Это он, конечно, погорячился, и матушка ему вполне толково и доходчиво объяснила, что волноваться в принципе не о чем.
Английский я немного освоил, даже понимал разговорную речь носителей языка. Помню, на экскурсии классе в десятом в одном из старых помещичьих имений центральной России, я околачивался возле небольшой делегации, состоящей из вещающего по-английски бизнесмена (как я понял) индо-пакистанской наружности, его переводчицы и человек двух-трех свиты. Околачивался и с удовлетворением отмечал: я понимаю. А потом в школе рассказал об этом своей учительнице иностранного языка. Наверное, лучшего комплимента ей никто не делал! А я – сделал, вот я какой!
Года два меня учили французскому, после чего я пришел к выводу, что параллельно изучать два языка – верный путь к тому, чтобы не изучить не один. Галльское наречие я так и не освоил, однако ж, если по написанному заучу несколько фраз, то могу выдать их с видом тонкого знатока и почти полиглота. Ну что же, с произношением и иностранной фонетикой у меня проблем не было.
Да, еще учили латыни. Хоть и полгода, хоть и галопом по Европам, но учили. Из всего курса я вынес порядок анализа латинского предложения, пару-тройку броских фраз и любовь к звучности и ясности римской речи. Впрочем… Через восемь лет (подумать только: восемь лет уже – старею) после моих латинских мук я подрядился выполнить зачетную контрольную работу по латыни. Да и как не подрядится, когда красивая девушка застенчиво просит! Подрядился, и – о, чудо! – сумел работу выполнить. Да с методичкой в руках, да облазив интернет на предмет латинской грамматики (а перевести на халяву ни одна сволочь в сети не захотела!), да потратив на пять заданий больше недели, но сумел! Правда, зачет девушка получила со второго раза, но тут вина не моя, а моего почерка и ее невнимательности. Ошибки правил снова я, и зачет таки был получен!
Впрочем, я по своему обыкновению, уклонился от темы. От темы тайнописи. То, что у меня набралась почти за год тетрадка с разными деванагари – хираганами, это ладно. Писать я мог, только заглядывая в тетрадочные таблицы. А значит больше двух-трех фраз кряду выдать не мог: надоедало. Зато когда в четырнадцать лет я решил писать мемуары… Смешно? Смешно! Ладно, смейтесь….
Мемуары я так и не принялся писать, зато четко осознал необходимость владения тайнописью особого рода. А именно, она должна была отвечать нескольким условиям. Первое: четко быть привязанной к кириллице, потому как только на русском я могу излагать свои мысли (однако ж, однажды брался писать историю Англии на английском, пером и с миниатюрами – как в хронике былых времен). Второе: тайнопись должна легко запоминаться, потому бы ей лучше базироваться на каком-то существующем алфавите, адаптированным по русский язык. И третье: тайнопись должна оставаться тайнописью, то есть непонятной для чужих глаз.
Нет, понятное дело, что мало-мальски знающий криптограф, да что криптограф – мало-мальски грамотный человек, разбирая подобную тайнопись расшифрует ее на раз-два. Но, и это не очень важно. Как часто человек случайно может взглянуть на оставленную кем-то запись, быстро прочитать ее и применить полученную информацию. В любой третьесортной мыльной опере есть сцены, когда донна Хуанита Эсперанса де ла Бланка случайно читает письмо Хуана Карлоса Лопеса и Оливейро к Изабелле Пилар и Санчес, а потом, а потом – страстей на сорок восемь серий. А вот если написанное изложено тайнописью, то случайным взглядом, даже опытным, не обойдешься. Даже если ты эксперт криптографии, магистр тарабарщины и доктор шифроведения. Нет, можно конечно и почерк банально не разобрать (вот тут я рад, что в интернете перед клавиатурой все равны: я свои рукописные лекции редко читал – не понимал), но романтики нет. Загадки нет. Тайны.
Первый мой шифр для общего пользования базировался на заглавных греческих буквах, был легко запоминаем, но и легко понимаем непосвященным. Поэтому – не прижился.
Еще писал рунами. Модернизированными слегка, но вполне скандинавскими. Или древнегерманскими – там ведь и старшие, и младшие есть. Руны запоминались сравнительно легко, случайному взгляду были непонятны, но при немного более внимательном рассмотрении очень смахивали на латиницу. Я даже где-то читал о происхождении рун из латинского письма. Но главный их недостаток не в этом. Вы помните, на чем писали рунами? Вот-вот, на дереве и камне, материале для фундаментальных записей. А фундаментальная запись делается основательно, аккуратно, а потому – медленно. И рун и форма-то подходящая – угловатая. Проще говоря, быстро писать рунами нельзя. Получается не руническая запись, а какая-то околесица, которую и сам иной раз не разберешь.
Хотя… Около года назад с повеления моей сеньоры мне пришлось заняться несколькими латифундиями для весьма влиятельных особ нашего графства. Заняться в тайне от прочих, в особенности – от приближенных сеньоры. Рыцарь – под козырек, ан нет – под забрало, и – в бой. Но тайна тайной, а папки с документами подписывать нужно, чтобы самому не запутаться, тем паче, что множиться они стали чуть ли не в геометрической прогрессии. И вот тут на корешках папок начали появляться рунические записи, смущавшие умы коллег. Залезть в папку – на залезешь, потому как я постоянно верчусь рядом, а понять где эти феоды и кому они перейдут – навскидку не поймешь и кому следует не доложишь. Вот тайнопись и пригодилась. Равно как и фундаментальный характер рунической записи: названия я подписывал старательно и четко, чего за мной особо не наблюдается.
Однако же, всегда аккуратным быть тяжело. Мне, во всяком случае, И, как говорили древние, счастлив тот писец, у которого перо не отстает от речи. Стенографией я никогда не занимался, а вот скоропись для себя сделал. Классе в восьмом-девятом в жизнь любого школьника входит греческий алфавит со своими строчными буквами. Углы в геометрии непременно α или β, в физике греческими буквами обозначаются многие величины (стыдно: с лету ничего и не помню), так вот тайнопись – на поверхности. И появился алфавит, состоящий из строчных греческих букв (правда, слегка переосмысленных) с небольшим добавлением латиницы и старых греческих букв. И получилось – удобно. Так, что иной раз какую мысль легче записать этой скорописью. Вот и университетский дневник в тетради вел не иначе как ею. Да и вирши почти все, какие появлялись, писались тоже на греческий манер. С поправкой на почерк это делало запись очень трудно читаемой. На работе, кое-кто из тех, кто видел такую запись, спрашивал: уж не освоил ли я арабский или персидский. Лестно, однако
Ну а теперь, для разминки простенькая газель с европейским отливом. Согласен, клавиатура вряд ли передаст тот эффект как это сделает перо на бумаге, но тем не менее. Хватит стоны слушать, пора и головой поразвлечься. А то у меня читателей – аж два эскадрона. Может после маленькой головоломки и третий эскадрон наберется.
Итак, газель
Τь πυγαεω, μολqιω, νε sοfōω
Ο νοjαβρ,ςκαjα χμυραjα νοq,
Τь γνετōω, νε δαfαjα υςνυτ,
Τь πεqαλι τοςκλιfαjα δοq,
Jα χοqυ ναπιςατ, ραςςκαsατ,
Τολ,κο μьςλι υνοςjατςjα προq,
Πολαγαjυ qτο ςπραfλς, ι ςαμ
Νο λιω, fερα ςυμεετ πομοq,
Вот как-то так. Со знаками препинания (а их тут нет) на письме проще, а не клавиатуре – получилось то, что получилось. Кому интересно – читайте. Кто догадается (впрочем, догадаться-то не сложно) – отпишитесь в комментариях. А впрочем… Ладно, без «впрочем».
P. S. К чему я все это? Да просто мысль посетила: а не выложить ли четырнадцать сонетов? Покричать в пустоту….
Ладно, не об этом.
Вы когда-нибудь писали тайнописью? Ну, пляшущими человечками, квадратиками и крючочками, загогульками или еще чем? Подростками, поди, все писали. А я – чуть ли не с первого класса любил корпеть над энциклопедией, выписывая в специальную тетрадочку письмена народов мира. Да не просто выписывая, а подгоняя разные алфавиты под русский. Чтобы записать что-то на русском, но не русскими буквами, а потом гордо показывать всем: вот, посмотрите kakoj ja umnyj pervoklassnik. Помню, дядя даже почти шепотом советовал моей матери отучить меня от этого занятия, из страха, что я так и буду латиницей записывать русские слова, а иностранный язык так и не освою. Это он, конечно, погорячился, и матушка ему вполне толково и доходчиво объяснила, что волноваться в принципе не о чем.
Английский я немного освоил, даже понимал разговорную речь носителей языка. Помню, на экскурсии классе в десятом в одном из старых помещичьих имений центральной России, я околачивался возле небольшой делегации, состоящей из вещающего по-английски бизнесмена (как я понял) индо-пакистанской наружности, его переводчицы и человек двух-трех свиты. Околачивался и с удовлетворением отмечал: я понимаю. А потом в школе рассказал об этом своей учительнице иностранного языка. Наверное, лучшего комплимента ей никто не делал! А я – сделал, вот я какой!
Года два меня учили французскому, после чего я пришел к выводу, что параллельно изучать два языка – верный путь к тому, чтобы не изучить не один. Галльское наречие я так и не освоил, однако ж, если по написанному заучу несколько фраз, то могу выдать их с видом тонкого знатока и почти полиглота. Ну что же, с произношением и иностранной фонетикой у меня проблем не было.
Да, еще учили латыни. Хоть и полгода, хоть и галопом по Европам, но учили. Из всего курса я вынес порядок анализа латинского предложения, пару-тройку броских фраз и любовь к звучности и ясности римской речи. Впрочем… Через восемь лет (подумать только: восемь лет уже – старею) после моих латинских мук я подрядился выполнить зачетную контрольную работу по латыни. Да и как не подрядится, когда красивая девушка застенчиво просит! Подрядился, и – о, чудо! – сумел работу выполнить. Да с методичкой в руках, да облазив интернет на предмет латинской грамматики (а перевести на халяву ни одна сволочь в сети не захотела!), да потратив на пять заданий больше недели, но сумел! Правда, зачет девушка получила со второго раза, но тут вина не моя, а моего почерка и ее невнимательности. Ошибки правил снова я, и зачет таки был получен!
Впрочем, я по своему обыкновению, уклонился от темы. От темы тайнописи. То, что у меня набралась почти за год тетрадка с разными деванагари – хираганами, это ладно. Писать я мог, только заглядывая в тетрадочные таблицы. А значит больше двух-трех фраз кряду выдать не мог: надоедало. Зато когда в четырнадцать лет я решил писать мемуары… Смешно? Смешно! Ладно, смейтесь….
Мемуары я так и не принялся писать, зато четко осознал необходимость владения тайнописью особого рода. А именно, она должна была отвечать нескольким условиям. Первое: четко быть привязанной к кириллице, потому как только на русском я могу излагать свои мысли (однако ж, однажды брался писать историю Англии на английском, пером и с миниатюрами – как в хронике былых времен). Второе: тайнопись должна легко запоминаться, потому бы ей лучше базироваться на каком-то существующем алфавите, адаптированным по русский язык. И третье: тайнопись должна оставаться тайнописью, то есть непонятной для чужих глаз.
Нет, понятное дело, что мало-мальски знающий криптограф, да что криптограф – мало-мальски грамотный человек, разбирая подобную тайнопись расшифрует ее на раз-два. Но, и это не очень важно. Как часто человек случайно может взглянуть на оставленную кем-то запись, быстро прочитать ее и применить полученную информацию. В любой третьесортной мыльной опере есть сцены, когда донна Хуанита Эсперанса де ла Бланка случайно читает письмо Хуана Карлоса Лопеса и Оливейро к Изабелле Пилар и Санчес, а потом, а потом – страстей на сорок восемь серий. А вот если написанное изложено тайнописью, то случайным взглядом, даже опытным, не обойдешься. Даже если ты эксперт криптографии, магистр тарабарщины и доктор шифроведения. Нет, можно конечно и почерк банально не разобрать (вот тут я рад, что в интернете перед клавиатурой все равны: я свои рукописные лекции редко читал – не понимал), но романтики нет. Загадки нет. Тайны.
Первый мой шифр для общего пользования базировался на заглавных греческих буквах, был легко запоминаем, но и легко понимаем непосвященным. Поэтому – не прижился.
Еще писал рунами. Модернизированными слегка, но вполне скандинавскими. Или древнегерманскими – там ведь и старшие, и младшие есть. Руны запоминались сравнительно легко, случайному взгляду были непонятны, но при немного более внимательном рассмотрении очень смахивали на латиницу. Я даже где-то читал о происхождении рун из латинского письма. Но главный их недостаток не в этом. Вы помните, на чем писали рунами? Вот-вот, на дереве и камне, материале для фундаментальных записей. А фундаментальная запись делается основательно, аккуратно, а потому – медленно. И рун и форма-то подходящая – угловатая. Проще говоря, быстро писать рунами нельзя. Получается не руническая запись, а какая-то околесица, которую и сам иной раз не разберешь.
Хотя… Около года назад с повеления моей сеньоры мне пришлось заняться несколькими латифундиями для весьма влиятельных особ нашего графства. Заняться в тайне от прочих, в особенности – от приближенных сеньоры. Рыцарь – под козырек, ан нет – под забрало, и – в бой. Но тайна тайной, а папки с документами подписывать нужно, чтобы самому не запутаться, тем паче, что множиться они стали чуть ли не в геометрической прогрессии. И вот тут на корешках папок начали появляться рунические записи, смущавшие умы коллег. Залезть в папку – на залезешь, потому как я постоянно верчусь рядом, а понять где эти феоды и кому они перейдут – навскидку не поймешь и кому следует не доложишь. Вот тайнопись и пригодилась. Равно как и фундаментальный характер рунической записи: названия я подписывал старательно и четко, чего за мной особо не наблюдается.
Однако же, всегда аккуратным быть тяжело. Мне, во всяком случае, И, как говорили древние, счастлив тот писец, у которого перо не отстает от речи. Стенографией я никогда не занимался, а вот скоропись для себя сделал. Классе в восьмом-девятом в жизнь любого школьника входит греческий алфавит со своими строчными буквами. Углы в геометрии непременно α или β, в физике греческими буквами обозначаются многие величины (стыдно: с лету ничего и не помню), так вот тайнопись – на поверхности. И появился алфавит, состоящий из строчных греческих букв (правда, слегка переосмысленных) с небольшим добавлением латиницы и старых греческих букв. И получилось – удобно. Так, что иной раз какую мысль легче записать этой скорописью. Вот и университетский дневник в тетради вел не иначе как ею. Да и вирши почти все, какие появлялись, писались тоже на греческий манер. С поправкой на почерк это делало запись очень трудно читаемой. На работе, кое-кто из тех, кто видел такую запись, спрашивал: уж не освоил ли я арабский или персидский. Лестно, однако
Ну а теперь, для разминки простенькая газель с европейским отливом. Согласен, клавиатура вряд ли передаст тот эффект как это сделает перо на бумаге, но тем не менее. Хватит стоны слушать, пора и головой поразвлечься. А то у меня читателей – аж два эскадрона. Может после маленькой головоломки и третий эскадрон наберется.
Итак, газель
Τь πυγαεω, μολqιω, νε sοfōω
Ο νοjαβρ,ςκαjα χμυραjα νοq,
Τь γνετōω, νε δαfαjα υςνυτ,
Τь πεqαλι τοςκλιfαjα δοq,
Jα χοqυ ναπιςατ, ραςςκαsατ,
Τολ,κο μьςλι υνοςjατςjα προq,
Πολαγαjυ qτο ςπραfλς, ι ςαμ
Νο λιω, fερα ςυμεετ πομοq,
Вот как-то так. Со знаками препинания (а их тут нет) на письме проще, а не клавиатуре – получилось то, что получилось. Кому интересно – читайте. Кто догадается (впрочем, догадаться-то не сложно) – отпишитесь в комментариях. А впрочем… Ладно, без «впрочем».
P. S. К чему я все это? Да просто мысль посетила: а не выложить ли четырнадцать сонетов? Покричать в пустоту….
четверг, 12 ноября 2009
Н-да.... я сегодня проснулся за пятнадцать минут до звонка будильника, чего не было уже лет пять!
Однако же!
Ну да ничего, переживем!
С улыбкой....
Однако же!
Ну да ничего, переживем!
С улыбкой....
среда, 11 ноября 2009
Сегодня, 11.11.2009 г., в 12:10 по московскому времени я разочаровался в людях.
Сегодня, 11.11.2009 г., в 12:10 по московскому времени я почти поверил психологам и разведчикам, которые утверждают, что первое впечатление, равно как и первая фраза – истинны, и действительность отражают превосходно.
Сегодня, 11.11.2009 г., в 12:10 по московскому времени злоба и ненависть изгнали из души все, что там томилось два месяца.
Сегодня, 11.11.2009 г., в 12:10 по московскому времени, я твердо понял, что опять вкладывал идеализированный образ в совершенно земную и настоящую куклу. Как тогда, в девятнадцатую осень. Только тогда этот образ был разрушен обыденностью и чужой горделивостью, а теперь – распущенностью и лживостью.
Сегодня, 11.11.2009 г., в 12:10 по московскому времени то, что казалось совершенным, явилось неприглядным, грязным, омерзительным.
Сегодня, 11.11.2009 г., в 12:10 по московскому времени я сделал первый, решительный шаг на пути к равнодушию.
Сегодня, 11.11.2009 г., в 12:10 по московскому времени мне стало так невыносимо больно, больно до крика, ярости, воя, больно, как никогда прежде.
Сегодня, 11.11.2009 г., осознав все пережитое за день, я с радостью и облегчением повторяю:
Благодарю Тебя, Господи!
Сегодня, 11.11.2009 г., в 12:10 по московскому времени я почти поверил психологам и разведчикам, которые утверждают, что первое впечатление, равно как и первая фраза – истинны, и действительность отражают превосходно.
Сегодня, 11.11.2009 г., в 12:10 по московскому времени злоба и ненависть изгнали из души все, что там томилось два месяца.
Сегодня, 11.11.2009 г., в 12:10 по московскому времени, я твердо понял, что опять вкладывал идеализированный образ в совершенно земную и настоящую куклу. Как тогда, в девятнадцатую осень. Только тогда этот образ был разрушен обыденностью и чужой горделивостью, а теперь – распущенностью и лживостью.
Сегодня, 11.11.2009 г., в 12:10 по московскому времени то, что казалось совершенным, явилось неприглядным, грязным, омерзительным.
Сегодня, 11.11.2009 г., в 12:10 по московскому времени я сделал первый, решительный шаг на пути к равнодушию.
Сегодня, 11.11.2009 г., в 12:10 по московскому времени мне стало так невыносимо больно, больно до крика, ярости, воя, больно, как никогда прежде.
Сегодня, 11.11.2009 г., осознав все пережитое за день, я с радостью и облегчением повторяю:
Благодарю Тебя, Господи!
Ты на постель свою весь мир бы привлекла,
О, женщина, о, тварь, как ты от скуки зла!
Чтоб зубы упражнять и в деле быть искусной -
Съедать по сердцу в день — таков девиз твой гнусный.
...
Бездушный инструмент, сосущий кровь вампир,
Ты исцеляешь нас, но как ты губишь мир!
Куда ты прячешь стыд, пытаясь в позах разных
Пред зеркалами скрыть ущерб в своих соблазнах
Ш. Бодлер.
Господи, неужели он прав ?!?!?!?!?!?!?!?!?!?!?!?!
О, женщина, о, тварь, как ты от скуки зла!
Чтоб зубы упражнять и в деле быть искусной -
Съедать по сердцу в день — таков девиз твой гнусный.
...
Бездушный инструмент, сосущий кровь вампир,
Ты исцеляешь нас, но как ты губишь мир!
Куда ты прячешь стыд, пытаясь в позах разных
Пред зеркалами скрыть ущерб в своих соблазнах
Ш. Бодлер.
Господи, неужели он прав ?!?!?!?!?!?!?!?!?!?!?!?!
пятница, 06 ноября 2009
Дописываю. Думал добавить в предыдущий пост, но боюсь, что он получится рекордно длинным и в принципе тяжело читаемым. «Многа букафф» как никак.
Итак
Однако же, политика политикой, а с некоторых пор меня стал занимать немного другой вопрос: а что чувствует человек на гражданской войне? Каково это строить новое светлое завтра? Каково это, когда привычный мир уходит из-под ног, когда рушится все, что любил и чем жил?
Нам, современному поколению, наверное, никогда не понять революционный восторг своих сверстников начала ХХ в. Мы сполна вкусили от мифического коммунизма, мифического рая на земле. Нам – хватит. А вот тогда… Тогда легко было верить, что все плохое, что есть, изменится разом, вдруг, силой человеческого разума и воли. И кругом – одни герои. И Чапаев, который переплывает Урал, и Щорс – красный командир, и – Конная Буденного раскинулась в степи. А если надо, то смело мы в бой пойдем за власть Советов, и как один умрем, как Павка Корчагин, который помнил, что на алом знамени революции есть и его капли крови. А пафос, пафос-то какой! Комсомольцы-добровольцы, тачанки, буденовки, от тайги до Британских морей, шли лихие эскадроны, с отрядом флотским товарищ Троцкий, и – да много чего еще, даже чекисты с холодной головой и горячим сердцем. Мы наш, мы новый мир построим, и партия – наш рулевой. Вперед, avante, no pasaran. Впрочем, это уже из более позднего.
Ан и с крестьянской ветки если глянуть. Коммуния…. Земли – сколько хочешь. Сей, паши, коси. Ну была продразверстка, так нет ее больше, отменили в 1921 г. Да и как не отменить, когда по стране полыхала Зеленая война, и сам Фрунзе признавался, что окажись у восставших четкое руководство и признанные лидеры, то не усидели бы большевики у руля российского государства. Так ведь успокоилось все, поняли партейцы, что с мужиком ему не совладать. Вон и торговля пошла, и хозяйство свое ставить можно, а надо – так и в город за гвоздями или картузом. Русь крестьянская. Страна Муравия. Инония. И хоть тоскует Есенин по уходящей Руси, сравнивает ее с жеребенком, бегущим за поездом (Милый, милый, смешной дуралей // Ну куда он за ним гонится? // Разве не знает, что живых коней // Победила стальная конница?!) Ну и пусть тоскует, он всю жизнь тосковал. Главное мужик-то – сила, революции – поклон, ох и заживем.
Заживем… До 1927 года. Целых шесть лет Муравии.
Я пишу это через силу. Мне не понять этой героики, этого пафоса, этой мечты и надежд. Я – видел, что такое советская власть. Я вижу, что она сделала с моей страной. И мне больно от этого. И больно укладывать в голове то, что это власти верили, а ее лозунги были для кого-то путеводной звездой. Больно, потому что до сих пор живу при советской власти. Хоть и в немного другой упаковке.
А еще нашим родителям это было понятно. Да что родителям – у меня были солдатики: красные кавалеристы в буденовках, тачанки - ростовчанки и, по-моему, даже Чапаев в бурке. В шестидесятые, в разгар оттепели, образы красных командиров Гражданской войны отечественной интеллигенцией стал рассматриваться антиподом сталинскому тоталитаризму. Это тогда, кажется Евтушенко, за советом собирался к Ленину, а Окуджава ждал, когда комиссары в пыльных шлемах над ним склонятся. Опять романтика, опять героизм, опять… Наши демократы-необольшевики оттуда. Дети родителей-шестидесятников. Комсомольцы, чтоб им…
Проще – о белых. Проще, потому что не видели, что было бы, если бы. Проще, потому что ненавидимая советская власть их неизменно представляла некими выродками и садистами, людьми беспринципными, пошлыми и мелочными. Садистами…. Вы Бабеля почитайте, так оторопь возьмет. Потому как спокойно и меланхолично пишет о вспоротых животах и трупах на полу. Тут даже советский кинематограф в изображении насилия его перещеголять не сумел.
А если без штампов и шаблонов? Каково это терять все, чем дорожил, что любил, во что верил. Еще вчера – ваше благородие, подвиги на фронте и вальсы в собраниях, поклоны, реверансы, восторженность и стабильность, а потом – окопы, марши, грязь, предательство, бесконечные бои против вчерашних друзей, бегство, нищета в Турции или Китае, и работа таксистом или официантом в Париже. Еще вчера ты с поручиком Ивановым поднимал роту в атаку на австрийские позиции, а сегодня комэск Иванов разворачивает против тебя эскадрон лавой. Вчера ты возвращался к родителям в уютную квартиру, а сегодня ее уплотнили, стариков, отца и мать, затолкали в темный чулан, где ты в детстве прятался от няни, а по комнатам деловито и уверенно расхаживают новые хозяева. Хозяева страны, хозяева жизни. Еще вчера ты ловил с братом раков в реке, считал звезды в ночном, пил парное молоко из кринки и косил с отцом траву в заливных лугах, а сегодня брат – бьет Колчака в Сибири, отец с обрезом поджидает продотряд в рощице за деревней, а тебя самого мобилизовали Добровольческую Армию. Уже во второй раз, потому как из Красной Армии удалось дать тягу.
Еще вчера – а сегодня.
Нам, наверное, этого тоже не понять. На нашей исторической памяти такое социальное потрясение тоже происходило – распад СССР и становление новой власти. Тогда многие, презиравшие «бывших», тоже почувствовали, что значит стать «бывшим». Разумеется, не в тех масштабах и не с той жестокостью, а все же таки..
«Бывшие» - это наследие любой Гражданской войны.
Это знак, не имеющий больше цены, —
Сохрани его, друг дорогой;
Это символ когда-то прекрасной страны,
Разоренной жестокой рукой.
Да поведает он свой печальный рассказ
Тем, кто память хранит о былом,
О земле — колыбели священной для нас,
О грозе, полыхавшей огнем.
Неизвестный поэт, «Стихи на оборотной стороне денежной купюры Конфедерации»
Это из «Унесенных ветром» Митчелл. Тоже боль. Тоже память о прошлом. Тоже: «Вспомни, как было прекрасно». Ужас сожженной Саванны и кровь Геттисберга, вытоптанная Джорджия и марш босых техасских ополченцев по декабрьскому снегу Пенсильвании. И – оккупационный режим, хоть и называется мирно – Реконструкция, и – новые хозяева, новые порядки, новые… И мир никогда не будет прежним.
Пока я жив, я буду мучить память
Воспоминанием, о дальних хуторах,
Не уроню мое святое знамя,
Не опущу трехцветный русский флаг
Но память слабая уже теряет силы
Тускнеет зеркало души моей сильней
Бегут года, а край Отчизны милой
Несется в темь, как стая лебедей-
Н.А.Келин
Та же боль. Та же память о прошлом. Та же: «Вспомни, как было прекрасно». Отважный Кубанский Ледяной поход и мужественный Сибирский поход каппелевцев, пылающие донские станицы и кровь Петрограда, Омска и Орла. И эвакуация, эмиграция, уход, бегство. Караваны судов из Севастополя. Прощальная песнь пароходных гудков. Плач..
И – новые хозяева, новые порядки, новые… И мир никогда не будет прежним.
Только не Америка, а Россия.
Человеческое сознание склонно к идеализации. А идеализировать проще то, что никогда не видел, о чем имеешь самые смутные представления. Образ белого офицера, да и офицера вообще, стал смущать русскую, ан пардон – советскую, душу уже в 30-ые. А власть хочешь не хочешь, вернулась от командармов, комэсков и комкоров к генералам, полковникам, капитанам. А потом и к офицерам. Хоть и снабдив это соответствующей идеологической чушью. Да и время было – реабилитации русской истории тов. Сталиным. С поправкой на учение тов. Ленина. А все ж таки…
А во все те же шестидесятые на былое воинство стали смотреть иными глазами. Видно, началось повальное переосмысление родного прошлого. Правда, как водится, полярно. Сегодня плохо, а у власти – наследники красных? Ясно, хорошо, если бы были наследники белых. А сами былые – герои, каких поискать.
И понеслось… Кинематограф белого офицера уже не показывает варваром. Напротив, белогвардеец глубоко интеллигентен, но с судьбой глубоко трагичной. Тут и булгаковский «Бег», и «Служили два товарища», и… Да много чего… Кое-когда даже очень в точку попадали. Мне (уже цитировал) резцом по мрамору врезался в память романс Сержа из «Государственной границы» 1981 г.
Я хочу попросить вас – скорей преклоните колени
Затеплите лампаду, или белую Божью свечу
Государь Император сегодня поутру расстрелян
И Наследник престола Российского отдан во власть палачу
Я хочу вам сказать – изменили мы долгу и вере
Но страха и подлости мы изменить не смогли
И за это судьба нам полною мерой отмерит
По два метра веревки и по два аршина земли
Коротко, образно, емко и на редкость точно передана вся трагедия русского офицерства, вся трагедия России в ХХ веке.
Ну а сверх этого были модные (особенно в 80-ые – в духе фрондерства) новоделы на манер белогвардейских романсов. Как то самый известный «Поручик Голицын». Кто его только не пел: от ура-патриотической Бичевской до еврейских шансонье в кабаках. А с «Поручиком…» в одном ряду появится еще много чего… И пойдет, пойдет… До дня сегодняшнего. До «Адмирала». Упоение белым движением, преклонением…
История не знает сослагательного наклонения. Банально, но это так. А все же, в духе альтернативной истории, представим: а если бы белые победили. То что бы было с Родиной и с нами. Конечно, весьма условно, с натяжками, но из истории мы сумеем почерпнуть пару примеров. Генеральская хунта, которая неизбежно образовалась бы после победы над красными, могла повести Россию по пути восстановления традиционализма. Как Франко в Испании. Когда «превыше всего Испания, а превыше Испании – Бог». А со смертью генерала – восстановленная монархия. Только вот были ли белые демагоги подобны Франко? Или все после хунты – Учредительное собрание, Веймарская республика по-русски, нескончаемый хаос на фоне национального унижения, и какой-нибудь бывший унтер-недоучка во главе Национал-социалистической русской рабочей партии? И вторая мировая, выходящая не из берлинских, а из московских недр? И поражение? И клеймо вечно позора, которое до сих пор носит на лбу немецкий народ, расплачиваясь за бредни сумасшедшего австрийца? А то и распад: Сибирь отдельно, Идель-Урал отдельно, Казакия отдельно, а Россия у Воронежа и Смоленска заканчивается? А то и ядерные грибы не в Хиросиме, а во Владивостоке? Хм, а может и в Лондоне?
Или же хунта куда-нибудь к демократии привела бы? Как в Италии, как в Аргентине?
Сложно.
Ясно одно. Императорской России больше было бы. А проблем у новой России – стало бы столько же, сколько и у Красной России.
А все, все же…
Белая гвардия, путь твой высок:
Черному дулу — грудь и висок
Не лебедей это в небе стая:
Белогвардейская рать святая.
Если действительно белая. Вот самое время вспомнить, что белый – цвет французского королевского стяга, усеянного золотыми лилиями. Цвет Монархии. Цвет Государя. Цвет чистоты и справедливости.
Белизна — угроза Черноте.
Белый храм грозит гробам и грому.
Бледный праведник грозит Содому
Не мечом — а лилией в щите!
И лично для меня белый останется цветом роялистского сопротивления шуанов, цветом традиционалистской борьбы, цветом – угрозой темноте.
Вандеей, как образом праведного мятежа против неправедной власти.
Не лебедей это в небе стая:
Белогвардейская рать святая
Белым видением тает, тает...
Старого мира — последний сон:
Молодость — Доблесть — Вандея — Дон.
Жаль, что в русской истории «Дон» так и не вошел в этот смысловой ряд.
Молодость — Доблесть — Вандея
Итак
Однако же, политика политикой, а с некоторых пор меня стал занимать немного другой вопрос: а что чувствует человек на гражданской войне? Каково это строить новое светлое завтра? Каково это, когда привычный мир уходит из-под ног, когда рушится все, что любил и чем жил?
Нам, современному поколению, наверное, никогда не понять революционный восторг своих сверстников начала ХХ в. Мы сполна вкусили от мифического коммунизма, мифического рая на земле. Нам – хватит. А вот тогда… Тогда легко было верить, что все плохое, что есть, изменится разом, вдруг, силой человеческого разума и воли. И кругом – одни герои. И Чапаев, который переплывает Урал, и Щорс – красный командир, и – Конная Буденного раскинулась в степи. А если надо, то смело мы в бой пойдем за власть Советов, и как один умрем, как Павка Корчагин, который помнил, что на алом знамени революции есть и его капли крови. А пафос, пафос-то какой! Комсомольцы-добровольцы, тачанки, буденовки, от тайги до Британских морей, шли лихие эскадроны, с отрядом флотским товарищ Троцкий, и – да много чего еще, даже чекисты с холодной головой и горячим сердцем. Мы наш, мы новый мир построим, и партия – наш рулевой. Вперед, avante, no pasaran. Впрочем, это уже из более позднего.
Ан и с крестьянской ветки если глянуть. Коммуния…. Земли – сколько хочешь. Сей, паши, коси. Ну была продразверстка, так нет ее больше, отменили в 1921 г. Да и как не отменить, когда по стране полыхала Зеленая война, и сам Фрунзе признавался, что окажись у восставших четкое руководство и признанные лидеры, то не усидели бы большевики у руля российского государства. Так ведь успокоилось все, поняли партейцы, что с мужиком ему не совладать. Вон и торговля пошла, и хозяйство свое ставить можно, а надо – так и в город за гвоздями или картузом. Русь крестьянская. Страна Муравия. Инония. И хоть тоскует Есенин по уходящей Руси, сравнивает ее с жеребенком, бегущим за поездом (Милый, милый, смешной дуралей // Ну куда он за ним гонится? // Разве не знает, что живых коней // Победила стальная конница?!) Ну и пусть тоскует, он всю жизнь тосковал. Главное мужик-то – сила, революции – поклон, ох и заживем.
Заживем… До 1927 года. Целых шесть лет Муравии.
Я пишу это через силу. Мне не понять этой героики, этого пафоса, этой мечты и надежд. Я – видел, что такое советская власть. Я вижу, что она сделала с моей страной. И мне больно от этого. И больно укладывать в голове то, что это власти верили, а ее лозунги были для кого-то путеводной звездой. Больно, потому что до сих пор живу при советской власти. Хоть и в немного другой упаковке.
А еще нашим родителям это было понятно. Да что родителям – у меня были солдатики: красные кавалеристы в буденовках, тачанки - ростовчанки и, по-моему, даже Чапаев в бурке. В шестидесятые, в разгар оттепели, образы красных командиров Гражданской войны отечественной интеллигенцией стал рассматриваться антиподом сталинскому тоталитаризму. Это тогда, кажется Евтушенко, за советом собирался к Ленину, а Окуджава ждал, когда комиссары в пыльных шлемах над ним склонятся. Опять романтика, опять героизм, опять… Наши демократы-необольшевики оттуда. Дети родителей-шестидесятников. Комсомольцы, чтоб им…
Проще – о белых. Проще, потому что не видели, что было бы, если бы. Проще, потому что ненавидимая советская власть их неизменно представляла некими выродками и садистами, людьми беспринципными, пошлыми и мелочными. Садистами…. Вы Бабеля почитайте, так оторопь возьмет. Потому как спокойно и меланхолично пишет о вспоротых животах и трупах на полу. Тут даже советский кинематограф в изображении насилия его перещеголять не сумел.
А если без штампов и шаблонов? Каково это терять все, чем дорожил, что любил, во что верил. Еще вчера – ваше благородие, подвиги на фронте и вальсы в собраниях, поклоны, реверансы, восторженность и стабильность, а потом – окопы, марши, грязь, предательство, бесконечные бои против вчерашних друзей, бегство, нищета в Турции или Китае, и работа таксистом или официантом в Париже. Еще вчера ты с поручиком Ивановым поднимал роту в атаку на австрийские позиции, а сегодня комэск Иванов разворачивает против тебя эскадрон лавой. Вчера ты возвращался к родителям в уютную квартиру, а сегодня ее уплотнили, стариков, отца и мать, затолкали в темный чулан, где ты в детстве прятался от няни, а по комнатам деловито и уверенно расхаживают новые хозяева. Хозяева страны, хозяева жизни. Еще вчера ты ловил с братом раков в реке, считал звезды в ночном, пил парное молоко из кринки и косил с отцом траву в заливных лугах, а сегодня брат – бьет Колчака в Сибири, отец с обрезом поджидает продотряд в рощице за деревней, а тебя самого мобилизовали Добровольческую Армию. Уже во второй раз, потому как из Красной Армии удалось дать тягу.
Еще вчера – а сегодня.
Нам, наверное, этого тоже не понять. На нашей исторической памяти такое социальное потрясение тоже происходило – распад СССР и становление новой власти. Тогда многие, презиравшие «бывших», тоже почувствовали, что значит стать «бывшим». Разумеется, не в тех масштабах и не с той жестокостью, а все же таки..
«Бывшие» - это наследие любой Гражданской войны.
Это знак, не имеющий больше цены, —
Сохрани его, друг дорогой;
Это символ когда-то прекрасной страны,
Разоренной жестокой рукой.
Да поведает он свой печальный рассказ
Тем, кто память хранит о былом,
О земле — колыбели священной для нас,
О грозе, полыхавшей огнем.
Неизвестный поэт, «Стихи на оборотной стороне денежной купюры Конфедерации»
Это из «Унесенных ветром» Митчелл. Тоже боль. Тоже память о прошлом. Тоже: «Вспомни, как было прекрасно». Ужас сожженной Саванны и кровь Геттисберга, вытоптанная Джорджия и марш босых техасских ополченцев по декабрьскому снегу Пенсильвании. И – оккупационный режим, хоть и называется мирно – Реконструкция, и – новые хозяева, новые порядки, новые… И мир никогда не будет прежним.
Пока я жив, я буду мучить память
Воспоминанием, о дальних хуторах,
Не уроню мое святое знамя,
Не опущу трехцветный русский флаг
Но память слабая уже теряет силы
Тускнеет зеркало души моей сильней
Бегут года, а край Отчизны милой
Несется в темь, как стая лебедей-
Н.А.Келин
Та же боль. Та же память о прошлом. Та же: «Вспомни, как было прекрасно». Отважный Кубанский Ледяной поход и мужественный Сибирский поход каппелевцев, пылающие донские станицы и кровь Петрограда, Омска и Орла. И эвакуация, эмиграция, уход, бегство. Караваны судов из Севастополя. Прощальная песнь пароходных гудков. Плач..
И – новые хозяева, новые порядки, новые… И мир никогда не будет прежним.
Только не Америка, а Россия.
Человеческое сознание склонно к идеализации. А идеализировать проще то, что никогда не видел, о чем имеешь самые смутные представления. Образ белого офицера, да и офицера вообще, стал смущать русскую, ан пардон – советскую, душу уже в 30-ые. А власть хочешь не хочешь, вернулась от командармов, комэсков и комкоров к генералам, полковникам, капитанам. А потом и к офицерам. Хоть и снабдив это соответствующей идеологической чушью. Да и время было – реабилитации русской истории тов. Сталиным. С поправкой на учение тов. Ленина. А все ж таки…
А во все те же шестидесятые на былое воинство стали смотреть иными глазами. Видно, началось повальное переосмысление родного прошлого. Правда, как водится, полярно. Сегодня плохо, а у власти – наследники красных? Ясно, хорошо, если бы были наследники белых. А сами былые – герои, каких поискать.
И понеслось… Кинематограф белого офицера уже не показывает варваром. Напротив, белогвардеец глубоко интеллигентен, но с судьбой глубоко трагичной. Тут и булгаковский «Бег», и «Служили два товарища», и… Да много чего… Кое-когда даже очень в точку попадали. Мне (уже цитировал) резцом по мрамору врезался в память романс Сержа из «Государственной границы» 1981 г.
Я хочу попросить вас – скорей преклоните колени
Затеплите лампаду, или белую Божью свечу
Государь Император сегодня поутру расстрелян
И Наследник престола Российского отдан во власть палачу
Я хочу вам сказать – изменили мы долгу и вере
Но страха и подлости мы изменить не смогли
И за это судьба нам полною мерой отмерит
По два метра веревки и по два аршина земли
Коротко, образно, емко и на редкость точно передана вся трагедия русского офицерства, вся трагедия России в ХХ веке.
Ну а сверх этого были модные (особенно в 80-ые – в духе фрондерства) новоделы на манер белогвардейских романсов. Как то самый известный «Поручик Голицын». Кто его только не пел: от ура-патриотической Бичевской до еврейских шансонье в кабаках. А с «Поручиком…» в одном ряду появится еще много чего… И пойдет, пойдет… До дня сегодняшнего. До «Адмирала». Упоение белым движением, преклонением…
История не знает сослагательного наклонения. Банально, но это так. А все же, в духе альтернативной истории, представим: а если бы белые победили. То что бы было с Родиной и с нами. Конечно, весьма условно, с натяжками, но из истории мы сумеем почерпнуть пару примеров. Генеральская хунта, которая неизбежно образовалась бы после победы над красными, могла повести Россию по пути восстановления традиционализма. Как Франко в Испании. Когда «превыше всего Испания, а превыше Испании – Бог». А со смертью генерала – восстановленная монархия. Только вот были ли белые демагоги подобны Франко? Или все после хунты – Учредительное собрание, Веймарская республика по-русски, нескончаемый хаос на фоне национального унижения, и какой-нибудь бывший унтер-недоучка во главе Национал-социалистической русской рабочей партии? И вторая мировая, выходящая не из берлинских, а из московских недр? И поражение? И клеймо вечно позора, которое до сих пор носит на лбу немецкий народ, расплачиваясь за бредни сумасшедшего австрийца? А то и распад: Сибирь отдельно, Идель-Урал отдельно, Казакия отдельно, а Россия у Воронежа и Смоленска заканчивается? А то и ядерные грибы не в Хиросиме, а во Владивостоке? Хм, а может и в Лондоне?
Или же хунта куда-нибудь к демократии привела бы? Как в Италии, как в Аргентине?
Сложно.
Ясно одно. Императорской России больше было бы. А проблем у новой России – стало бы столько же, сколько и у Красной России.
А все, все же…
Белая гвардия, путь твой высок:
Черному дулу — грудь и висок
Не лебедей это в небе стая:
Белогвардейская рать святая.
Если действительно белая. Вот самое время вспомнить, что белый – цвет французского королевского стяга, усеянного золотыми лилиями. Цвет Монархии. Цвет Государя. Цвет чистоты и справедливости.
Белизна — угроза Черноте.
Белый храм грозит гробам и грому.
Бледный праведник грозит Содому
Не мечом — а лилией в щите!
И лично для меня белый останется цветом роялистского сопротивления шуанов, цветом традиционалистской борьбы, цветом – угрозой темноте.
Вандеей, как образом праведного мятежа против неправедной власти.
Не лебедей это в небе стая:
Белогвардейская рать святая
Белым видением тает, тает...
Старого мира — последний сон:
Молодость — Доблесть — Вандея — Дон.
Жаль, что в русской истории «Дон» так и не вошел в этот смысловой ряд.
Молодость — Доблесть — Вандея
среда, 04 ноября 2009
Обещания надо выполнять. Даже если они даны самому себе. Или нет: тем более, когда они даны самому себе.
Итак – Гражданская война. Может ли быть для государства что-то более опасное, чем ужас братоубийственной бойни? Страшнее - только потеря суверенитета, потеря национальной идентичности. А гражданская война – очень удачный пролог для подобного сценария.
История изобилует примерами гражданских войн в разных государствах. Не стану цитировать учебники истории, не стану утомлять своим непрофессиональным анализом. Скажу лишь: понятие усобицы или междоусобицы человеческая память знает искони. Одно, когда в рамках одного, формально единого государства борются сепаратисты с центральной властью. Совсем другое, когда некая идея разделяет граждан страны на два лагеря. Ничего страшнее этого нет, потому как в этом случае линия фронта может пройти не по границам графств или штатов, а через деревню, улицу, семью, сердце. Вот тогда отец может пойти на сына, а сын – на отца.
Англичане вспоминают свою войну Алой и Белой розы. Однако обзывать феодальную распрю гражданской войной не нужно. Куда тяжелее ими вспоминается Гражданская война сер. XVII в., после которой Туманный Альбион напрочь отказался от революционных потрясений, а если революции и совершал, то исключительно «славные». Про феодальную усобицу 1135 – 1154 гг. вообще даже на родине мало говорят, зато называют просто и образно – «анархия».
Восторженно и упоительно относятся к своей Гражданской войне американцы. Да и была ли она гражданской в подлинном смысле. Или все тот же банальный сепаратизм и борьба центрального правительства за единство страны? Кого спроси сейчас – из-за чего велась та война – как немедленно услышишь: Север хотел освободить негров, а Юг воевал за рабовладение. И никто не задумывается: у большинства солдат-южан за всю их жизнь было только два раба: правая и левая рука. А прокламацию об отмене рабства Линкольн выпустил аж в декабре 1862 г., когда уже отгремели выстрелы у Манассаса и Булл-Рана, Антьетама и Фредериксберга. Не помнят, что отцы американского государства (Дж. Вашингтон и Т. Джефферсон, к примеру) были самыми типичными плантаторами-южанами, на которых трудились сотни невольников-негров, пока их хозяева философствовали о сущности республиканской государственности. У Джефферсона даже дети были от рабыни-негритянки. Вот и выходит, что воевали за собственное видение государственного устройства, за самостоятельность экономической политики вообще и за организацию системы налогообложения в частности, за право на колонизацию или колонизаторство, за свою Америку.
А все же – величайшей трагедией в истории была Гражданская война в России. Я говорю это так, не потому что я русский. Просто мир после 1920 г. поменялся так, что жившему в 1914 г. его было не под силу узнать. Потому что американский президент Вильсон называл Россию самым большим трофеем, который когда-либо знала история. Потому что, Россия прошлась над пропастью, и только чудом в этой пропасти не оказалась. Хотя и оказалась в другой.
Меня всегда интересовал вопрос: почему? Почему Империя, которая была гарантом мировой безопасности, которая была символом гражданского единства власти и общества, не в пример прочим государствам тех лет, которая развивалась успешно экономически и культурно, что признавали даже ее враги, рухнула так быстро и так страшно? Я вовсе не склонен идеализировать дореволюционную Россию, как образ некоего рая на земле. Такового быть не может в принципе. Да и проблем у тогдашнего русского государства хватало. На мой взгляд, самой главной из них было все более и более набирающее силы безверие, отказ от православного христианства как естественной человеческой душевной составляющей, снижение роли Церкви в жизни страны и общества. Это – дало почву. Это – разрушило фундамент. Это – сделало возможным. А все остальное – вторично.
Не следует прельщаться пропагандистскими штампами об отсталой России, стране господ, стране рабов. Страна, которая в 1913 г. стабильно занимала пятое место в мире по ВВП, таковой быть не может. Не нужно слушать байки о слабости русской императорской армии, которой, дескать, нечем было стрелять во врага, и нехватку боеприпасов приходилось замещать солдатской кровью. Просто тотальный характер мировой войны определили не сразу (и не только в России, но и в Германии с Францией, а про Англию – промолчу), а, определив, сумели перевести экономику на военные рельсы. И не по-советски через колено, в ущерб всему народу, а достаточно эффективно и безболезненно. Что и говорить, если о каких-то карточках на питание в царской России и слыхом не слыхивали (разве что, по слухам из Германии – там они появились уже в 1916 г.), а товары подорожали весьма незначительно. А военного снаряжения, произведенного Империей, хватило Красной Армии воевать почти три года, а потом торговать со всякими Турциями-Афганистанами.
Так почему? Значит – кому-то выгодно. Можно сколько угодно не верить разным конспирологическим теориям, однако ж is fecit, qui prodest. Тот сделал, кому выгодно. А устранить с политической карты могучую Империю – разве не выгодно? Англии, вековечному русскому врагу чуть ли не с Петра? Германии, которая шла на Восток еще при св. блгв. Александре? Австрии, Турции, Японии, Америке, да кому угодно.
Но как? Как все это сделать? Удивлен, но ответ вполне очевидно подсказывают так называемые цветные революции, сотрясавшие бывшие советские республики одно время. Вот и приходишь к выводу, что Февральская революция – классический пример такой цветной революции. Все по шаблону: изоляция высшего политического руководства, организация стихийного народного бунта по произвольным причинам (напомню, началось все из-за трудностей со снабжением Петрограда; трудностей, вызванных не экономическими, а климатическими причинами – тяжело в России зимой убирать снег с дорог), принятие оппозиционными партиями руководства стихийным недовольством, отсутствие единой позиции в высшем руководстве по вопросу массовых беспорядков, и – все. Революция. Февральская она условна, и уместней называть ее просто Революция 1917 г., где первый акт – события февраля 1917 г., а последний – разгон Учредительного Собрания в январе 1918 г., а октябрьский переворот – лишь очередной акт этой трагедии.
Кто спасал Империю? Кто спасал монархию? Ответ один – Государь. А больше – никто. Государь бьется в стену непонимания, св. Николай стремится найти опору среди генералитета страны, среди людей, который присягали на верность Монарху и Империи, а в ответ – телеграмма генералов Эверта (командующий Северным фронтом), Рузского (командующий Западным фронтом), Брусилова (командующий Юго-Западным фронтом) с требованием отречения. Кто они? Масоны, члены Военной ложи? Политики, ищущие место у новой власти? Подлецы они….
Государь подписывает отречение за себя и цесаревича. Государь наверняка понимает: юридически отречение незаконно, потому как правящий монарх может отрекаться лишь за себя, но не за наследника. Государь делает грамотный политический ход, ждет помощи, поддержки, а в ответ – тишина. Поистине, «кругом измена, трусость и обман». Государь покинут, но идет до конца, мужественно, честно, смиренно. До роковых дней 17 июля в подвале Ипатьевского дома. Тогда, 17 июля расстреляли не только Царственных страстотерпцев. Тогда расстреляли Россию. И она вряд ли станет прежней.
А после… После страна катится в никуда. Катится уверенно, настойчиво, предсказуемо. Политики упражняются в демагогии, каждый боится каких-то жестких шагов, каждый боится быть обвиненным в недемократизме, авторитарности, деспотизме. Куда там! В армию приходит приказ № 1, позволяющий солдатам выбирать командиров и обсуждать их приказы. Приходит приказ – и все, у России нет армии, а есть вооруженные митингующие в окопах. Не ясно, что с землей, так крестьяне сами потихоньку начинают делить все, что плохо лежит. А что, никто не накажет, власти-то – нет. Уголовники в тюрьмах кричат, что сидят здесь за дело свободы, и – двери острогов перед ними открываются. Керенский вещает с трибуны, что ждет Ленина и Троцкого, чтобы те открыто и не боясь вещали в России, а не в Швейцарии. Приедут, приедут. Кто – в пломбированном вагоне на деньги немецкого Генштаба. Кто – на пароходе, с деньгами банкира Шиффа. И начнется. Удивительное дело: ленинцы, которых так мало, что они по утверждению большевиков, помещались на одном диване, берутся за дело захвата власти основательно и настойчиво. Все расчетливой гениальности тов. Ульянова можно только позавидовать. Он – не только сумел взять (а вернее уж совсем по Достоевскому – поднять) власть в той анархической России, но и удержал ее в своих руках, не гнушаясь ничем. Керенский раздумывал: демократично ли он будет смотреться дуумвиратом с генералом Корниловым, а Ленин, не стесняясь, расстреливает сопротивляющихся в Петрограде и Москве.
А дальше… А дальше большевистское государство начинает показывать свое пока еще младенческое лицо, сочетая беспринципную демагогию и беспощадный террор.
Нет, большевики примут Декрет о мире для уже невоюющей армии и Декрет о земле, который лишит всех, в том числе и крестьян, частной собственности на землю; они проведут выборы в Учредительное Собрание, которые позорно проиграют, получив около четверти мандатов, а всю полноту власти закрепят за рабочими, крестьянскими и солдатскими депутатами. Это потом, караул устанет, и Учредительное Собрание, прозаседав около суток, будет разогнано. Это потом рабочим запретят митинги и демонстрации, и уже опираясь на постановление НКВД от 5.01.1918 г. в них будут стрелять, и – на законных основаниях. Это потом в скатывающуюся к натурализации в условиях сломанного рынка деревню поедут продбанды, чтобы повальными реквизициями хоть как-то накормить голодающие города. Это потом будет подписана Брестская капитуляция, попирающая русские победы и плюющая на пролитую русскую кровь, которая отдаст Германии Прибалтику и Белоруссию и признает независимой Украину. Это потом по Киеву и Минску зашагают кайзеровские войска, а в Мурманске и Владивостоке по прямому согласованию с Москвой высадятся союзники из Антанты. И нигде, слышите нигде, Советы, большевистские после «триумфального шествия», не окажут сопротивления оккупантам.
Как тут не зародиться сопротивлению? Как тут не возмутиться русскому сердцу?
И кто возмутился?
Эсеры из разогнанного Учредительного Собрания?
Чехи из формирующихся для Западного фронта легионов?
Казаки?
Крестьяне Черноземья?
А под какими знаменами?
Триумфальное падение советской власти начинается с середины 1918 г. Антибольшевистские разобщены, аморфны, и по выражению, не соврать бы Деникина, представляют смесь из октябристко-кадетствующих верхов и эсеро-меньшевиствующих низов. И никто, никто – не говорит о Монархии и Империи. Напротив, маломощные организации монархистов в белом тылу находятся почти на нелегальном положении, в подполье. И это Белое движение? Нет, только не белое. Розовое, если хотите. То есть немногим светлее Красного! Троцкий позже посмеивался в бородку: «Если бы кому-то из белых вождей хватило бы ума выбросить лозунг «За Веру, Царя и Отечество!», то мы бы и месяца не продержались». Сразу виден глаз матерого политика. Сразу.
А пока императорское офицерство будет почти интуитивно тянуться к защите отечества от большевиков, которые привели в Россию недавних врагов-немцев. На Дону встанет на ноги Добровольческая армия генералов Алексеева-Корнилова-Деникина, правда еще будет долго спорить с атаманом Красновым кому рулить, и в итоге тот подчиниться, едва будет побеждена Германия, а по станицам погуляют комиссарские шайки. На Волге генерал Каппель примет командование войсками эсеровского КомУча и даже возьмет ленинскую колыбель – Симбирск. В эшелонах Транссибирской магистрали поднимут восстание чехословаки, и вовсе не по директиве Антанты, как потом будут выть большевики, а в силу стихийного противостояния местным Советам, где все увереннее оседали немецкие и австро-венгерские военнопленные, заклятые враги чехов. Казаки Красноярцева отобьют Оренбуржье, а Семенова – Забайкалье. А в ноябре 1918 г. адмирал Колчак примет на себя полноту власти в Сибири, а после – станет Верховным правителем России. Кажется, даже Антанта начинает помогать белым, но эта помощь столь эфемерна, что о ней и говорить смешно. Да, в Россию прибывают все новые иностранные войска. Правда, кажется их единственная цель – дать большевикам пищу для пропаганды об интервенции 14 империалистических держав в Советскую Россию. Англичане прислали около 30 тыс. солдат, американцы – 15 тыс., французы – аж три пехотных полка. Ну и конечно потери у интервентов – колоссальные. У англичан – 350 человек, у американцев – 280, а у французов – аж 50 солдат. Куда основательнее за дело брались японцы, но тут немного другая история.
И при этом никто не вспомнит про немецких, венгерских, китайских наемников на службе у большевиков. И даже о почти хрестоматийных латышских стрелках. Хотя, как тут не процитировать бытовавшую тогда поговорку: советская власть держится на еврейских мозгах, латышских штыках и русских дураках.
Дураках… Ой не знаю.
Большевики столкнулись с необходимостью строить профессиональную армию уже весной 1918 г. Это потом стремительное бегство красногвардейских банд из-под Нарвы и Пскова будет объявлено днем рождения Красной Армии, и до дня сегодняшнего день народного позора, равняясь на сталинский Краткий курс истории ВКП (б), будет праздноваться как день защитника Отечества, словно циничная пощечина этому самому Отечеству. А тогда, в восемнадцатом, революционеры отбросили все свои умствования об армии как о всенародном ополчении, и принялись формировать настоящую армию. С офицерами, унтерами, дисциплиной и жесткой иерархией. К концу 1919 г. в Красную Армию мобилизовано уже 3 млн. человек. Очень внушительная цифра, особенно на фоне 150-тысячной Добрармии и почти батальонных формирований интервентов.
Но… Новая армия строилась из старых кадров. Об этом нужно помнить. Под угрозой существования российской государственности очень многие из тогдашней военной, научной и культурной элиты увидели в большевиках какую-никакую, а все же национальную государственную силу. И с этой силой связывались надежды на возрождение России как великой державы. И большевики это очень хорошо поняли и принялись весьма умело играть на патриотических нотах. Кто скажет: в каком процентном соотношении распределись царское офицерство между враждующими Красной и Белой армиями? Что? Офицеры все сплошь ушли к белым? Нет!!!!! Около 40 % кадровых офицеров от прапорщиков до генералов перешли к красным. Примеры? Да сколько угодно! Все они демонстрируют, что Гражданскую войну выиграли одни царские офицеры у других.
Полковника Каппеля громил полковник Каменев, а адмирала Колчака добивал генерал Ольдерогге. Большевик же Фрунзе Восточным фронтом командовал целых 26 дней.
С генералом Миллером на севере воевал генерал Надежный.
Генерала Деникина на Южном фронте бил генерал Егорьев, а потом – полковник Егоров.
Главнокомандующим войсками Республики были стратеги Восточного фронта Вацетис и Каменев; Всероглавштаб возглавляли генералы Стогов, Свечин и Раттэль, а Полевой штаб – все тот же Раттэль, Костяев и Лебедев.
Военспецы… Они хоть и воевали под пристальным взглядом военных комиссаров, но воевали честно и умело, как их учили. Дальнейшая их судьба неоднозначна и во многом трагична. Немногие, как генерал Егорьев, Лебедев и Надежный, дожили до старости и умерли в почете и уважении. От многих бывших РККА избавлялась на протяжении 20-ых годов. В 1931 г. грянет дело «Весна» и к расстрельной стене будут поставлены Ольдерогге, Свечин вместе с целой плеядой военачальников. В 1939 г. расстреляют генерала Раттэля, через аресты пройдут Костяев и Вацетис, а последний будет расстрелян вместе с Егоровым в 1938 г. в ходе «большого террора», Каменева от ареста спасет преждевременная смерть от сердечного приступа в 1936 г., однако же, во время все того же «большого террора» его прах извлекут из Кремлевской стены, а имя придадут забвению.
Потом уже героический пантеон красных полководцев будет меняться и переписываться в угоду политической конъюнктуре. При Сталине в героях окажутся либо уже мертвые командиры (Котовский, Чапаев, Щорс – деятели далеко не стратегического уровня), либо абсолютно лояльные власти, как то Ворошилов, Буденный или Городовиков. При Хрущеве в герои впишут сталинских жертв: карателя Тухачевского, командира китайских наемников Якира, и разных прочих блюхеров-дыбенко с комиссарами в пыльных шлемах. При Брежневе… А впрочем, советская власть так до конца не определится кто ей друг, а кто – враг.
Почему победили большевики? Вопрос, на который тяжело ответить и сегодня.
Я бы лучше спросил: почему проиграли белые? Ну, начнем с того, что белых и не было. Не было единого антибольшевистского фронта, целенаправленно и последовательно координировавшего свои действия против врага. Не былой однозначной и четкой идеологии, которая сумела бы объединить всех участников Белого движения. Непредрешенчество, размышлизмы об Учредительном Собрании как о носителе всей полноты власти в России, стремление бороться с большевиками – а там посмотрим, заигрывание с Антантой и доморощенными сепаратистами, бесконечные и бесплодные столкновения лбами по поводу политики – это не идеология. Красная армия воевала «за», Белые армии – «против». При таком положении вещей, тот, кто воюет «за» шансов на победу имеет куда больше. Это сейчас нам кажется, что тогда вся Россия оказалась разрезанной на две полярные части, а в действительности в войне приняло участие не более 10 % населения, а подавляющая масса с интересом смотрела чем все это закончится и чья в конце концов возьмет. Досмотрелась!
Большевики оказались более дальновидными политиками, более циничными и беспринципными прагматиками и стратегами. Не получилось в 1918 г. с продразверсткой и ограблением деревни, как в 1919 г Ильич заявляет, что «середняк – не враг нам», продбанды в села больше на захаживают, землю крестьяне получают вполне реально и кажется – навсегда, и Красная Армия получает многомиллионный крестьянский резерв и уже тогда становится одной из самых многочисленных в мире. Появились в Одессе французы, а в Мурманске – англичане, как сразу большевики на щит поднимают лозунг «отечество в опасности» и придают братоубийственной бойне характер войны за независимость, хотя совсем недавно само понятие «Родина» было ругательным словом. При этом мало кто уже помнит, как гуляли по Украине и Прибалтике приглашенные большевиками немцы, и как зверствовали в донских станицах китайцы. Ну а чтобы население куда охотно верило в коммунистические сказки, то для этого всегда есть очень убедительный рассказчик – ЧК во главе с тов. Маузером. Заложники, заградотряды, массовые облавы и концлагеря, уничтожение деревень и повальные расстрелы в городах – большевики опробуют это все уже тогда. И – победят.Победят, потому что революцию не делают в белых перчатках, победят, потому что не станут останавливаться перед ужасом смерти и потоками крови, победят, потому что захотят победить, не гнушаясь ни чем.
А белые? Они проиграют в военном плане, потому что не будут иметь ни военного снаряжение, ни мобилизационных резервов, ни единого командования. Потому что очень часто белый фронт будет разворачиваться в тыл, чтобы поймать очередного батьку или усмирить очередного атамана. Потому что опираться белые будут на наименее проблемные районы Империи и при этом наименее густонаселенные. Колчаковская Сибирь еще не знала, что большевики делали с восставшими крестьянами Черноземья в 1918 г.. Не знала, а потому на белые мобилизации отвечала недоверием и партизанщиной. Дон не знал, что такое земельный вопрос, а потому казаки еще думали, стоит ли воевать с мужиками Центральной России или лучше вообще отделиться от Москвы.
Белые оказались никудышными политиками. Говорят, Маннергейм предлагал Колчаку ударить в 1919 г. по Петрограду в обмен на признание независимости уже де-факто независимой Финляндии. Колчак тогда пустился в рассуждения о единой и неделимой. А вот большевики на раз-два пообещали Эстонии независимость, и отцы будущих эсэсовских легионеров открыли красным фронт Юденича, а после солдаты русской северо-западной армии гнили в эстонских концлагерях. Белые кричали, что не отдадут иностранцам за помощь ни пяди русской земли, а большевики подарили немцам Прибалтику, Белоруссию и Украину. Правда, вернули потом, когда концепция поменялась, но – тактическое преимущество получили. А полуполяк Деникин весь 1919 г. торговался с польскими панами на предмет Западного фронта против большевиков, да так и не сторговался. А пока белые спорили, красным перекидывали свои основные силы с одного угрожающего участка фронта на другой, то там то здесь одерживая тактические победы, по принципу «в нужное время – в нужном месте». Благо основная сеть русских железных дорого оказалась в большевистских руках.
Я не хочу сказать, что белым следовало поторговать Россией. Нет, тысячу раз нет. Просто, хочется продемонстрировать беспринципность одних и беспомощность других.
Напрасно думать, что Запад стремился уничтожить молодое красное государство. Политика Запада в отношении России не поменялась. Ему было глубоко наплевать, какой будет Россия: большевистской, социалистической, либерально-демократической или полицейской. Важно: Россия нужна слабой. А кто ее таковой сделает – дело десятое. Разрешит генерал Миллер использовать недра Кольского полуострова – хорошо. Разрешат Советы пользоваться бакинскими нефтепромыслами – здорово. Организуют большевики концессии по добыче золота и заготовке леса уже в самом начале 20-ых – прекрасно. Бизнес есть бизнес. А Россия – самый большой трофей. Особенно, если пребывает в состоянии перманентной усобной войны, в состоянии управляемого хаоса.
Счастье для России, что из этого состояния она сумела выйти. Хоть и в ярме преступного режима. Наверное, в самом деле, лучше ужасный конец, чем ужас без конца.
Вот как-то так, навскидку. Вывешиваю пока как есть. Правда, есть еще пара-тройка мыслей. Допишу – размещу.
Итак – Гражданская война. Может ли быть для государства что-то более опасное, чем ужас братоубийственной бойни? Страшнее - только потеря суверенитета, потеря национальной идентичности. А гражданская война – очень удачный пролог для подобного сценария.
История изобилует примерами гражданских войн в разных государствах. Не стану цитировать учебники истории, не стану утомлять своим непрофессиональным анализом. Скажу лишь: понятие усобицы или междоусобицы человеческая память знает искони. Одно, когда в рамках одного, формально единого государства борются сепаратисты с центральной властью. Совсем другое, когда некая идея разделяет граждан страны на два лагеря. Ничего страшнее этого нет, потому как в этом случае линия фронта может пройти не по границам графств или штатов, а через деревню, улицу, семью, сердце. Вот тогда отец может пойти на сына, а сын – на отца.
Англичане вспоминают свою войну Алой и Белой розы. Однако обзывать феодальную распрю гражданской войной не нужно. Куда тяжелее ими вспоминается Гражданская война сер. XVII в., после которой Туманный Альбион напрочь отказался от революционных потрясений, а если революции и совершал, то исключительно «славные». Про феодальную усобицу 1135 – 1154 гг. вообще даже на родине мало говорят, зато называют просто и образно – «анархия».
Восторженно и упоительно относятся к своей Гражданской войне американцы. Да и была ли она гражданской в подлинном смысле. Или все тот же банальный сепаратизм и борьба центрального правительства за единство страны? Кого спроси сейчас – из-за чего велась та война – как немедленно услышишь: Север хотел освободить негров, а Юг воевал за рабовладение. И никто не задумывается: у большинства солдат-южан за всю их жизнь было только два раба: правая и левая рука. А прокламацию об отмене рабства Линкольн выпустил аж в декабре 1862 г., когда уже отгремели выстрелы у Манассаса и Булл-Рана, Антьетама и Фредериксберга. Не помнят, что отцы американского государства (Дж. Вашингтон и Т. Джефферсон, к примеру) были самыми типичными плантаторами-южанами, на которых трудились сотни невольников-негров, пока их хозяева философствовали о сущности республиканской государственности. У Джефферсона даже дети были от рабыни-негритянки. Вот и выходит, что воевали за собственное видение государственного устройства, за самостоятельность экономической политики вообще и за организацию системы налогообложения в частности, за право на колонизацию или колонизаторство, за свою Америку.
А все же – величайшей трагедией в истории была Гражданская война в России. Я говорю это так, не потому что я русский. Просто мир после 1920 г. поменялся так, что жившему в 1914 г. его было не под силу узнать. Потому что американский президент Вильсон называл Россию самым большим трофеем, который когда-либо знала история. Потому что, Россия прошлась над пропастью, и только чудом в этой пропасти не оказалась. Хотя и оказалась в другой.
Меня всегда интересовал вопрос: почему? Почему Империя, которая была гарантом мировой безопасности, которая была символом гражданского единства власти и общества, не в пример прочим государствам тех лет, которая развивалась успешно экономически и культурно, что признавали даже ее враги, рухнула так быстро и так страшно? Я вовсе не склонен идеализировать дореволюционную Россию, как образ некоего рая на земле. Такового быть не может в принципе. Да и проблем у тогдашнего русского государства хватало. На мой взгляд, самой главной из них было все более и более набирающее силы безверие, отказ от православного христианства как естественной человеческой душевной составляющей, снижение роли Церкви в жизни страны и общества. Это – дало почву. Это – разрушило фундамент. Это – сделало возможным. А все остальное – вторично.
Не следует прельщаться пропагандистскими штампами об отсталой России, стране господ, стране рабов. Страна, которая в 1913 г. стабильно занимала пятое место в мире по ВВП, таковой быть не может. Не нужно слушать байки о слабости русской императорской армии, которой, дескать, нечем было стрелять во врага, и нехватку боеприпасов приходилось замещать солдатской кровью. Просто тотальный характер мировой войны определили не сразу (и не только в России, но и в Германии с Францией, а про Англию – промолчу), а, определив, сумели перевести экономику на военные рельсы. И не по-советски через колено, в ущерб всему народу, а достаточно эффективно и безболезненно. Что и говорить, если о каких-то карточках на питание в царской России и слыхом не слыхивали (разве что, по слухам из Германии – там они появились уже в 1916 г.), а товары подорожали весьма незначительно. А военного снаряжения, произведенного Империей, хватило Красной Армии воевать почти три года, а потом торговать со всякими Турциями-Афганистанами.
Так почему? Значит – кому-то выгодно. Можно сколько угодно не верить разным конспирологическим теориям, однако ж is fecit, qui prodest. Тот сделал, кому выгодно. А устранить с политической карты могучую Империю – разве не выгодно? Англии, вековечному русскому врагу чуть ли не с Петра? Германии, которая шла на Восток еще при св. блгв. Александре? Австрии, Турции, Японии, Америке, да кому угодно.
Но как? Как все это сделать? Удивлен, но ответ вполне очевидно подсказывают так называемые цветные революции, сотрясавшие бывшие советские республики одно время. Вот и приходишь к выводу, что Февральская революция – классический пример такой цветной революции. Все по шаблону: изоляция высшего политического руководства, организация стихийного народного бунта по произвольным причинам (напомню, началось все из-за трудностей со снабжением Петрограда; трудностей, вызванных не экономическими, а климатическими причинами – тяжело в России зимой убирать снег с дорог), принятие оппозиционными партиями руководства стихийным недовольством, отсутствие единой позиции в высшем руководстве по вопросу массовых беспорядков, и – все. Революция. Февральская она условна, и уместней называть ее просто Революция 1917 г., где первый акт – события февраля 1917 г., а последний – разгон Учредительного Собрания в январе 1918 г., а октябрьский переворот – лишь очередной акт этой трагедии.
Кто спасал Империю? Кто спасал монархию? Ответ один – Государь. А больше – никто. Государь бьется в стену непонимания, св. Николай стремится найти опору среди генералитета страны, среди людей, который присягали на верность Монарху и Империи, а в ответ – телеграмма генералов Эверта (командующий Северным фронтом), Рузского (командующий Западным фронтом), Брусилова (командующий Юго-Западным фронтом) с требованием отречения. Кто они? Масоны, члены Военной ложи? Политики, ищущие место у новой власти? Подлецы они….
Государь подписывает отречение за себя и цесаревича. Государь наверняка понимает: юридически отречение незаконно, потому как правящий монарх может отрекаться лишь за себя, но не за наследника. Государь делает грамотный политический ход, ждет помощи, поддержки, а в ответ – тишина. Поистине, «кругом измена, трусость и обман». Государь покинут, но идет до конца, мужественно, честно, смиренно. До роковых дней 17 июля в подвале Ипатьевского дома. Тогда, 17 июля расстреляли не только Царственных страстотерпцев. Тогда расстреляли Россию. И она вряд ли станет прежней.
А после… После страна катится в никуда. Катится уверенно, настойчиво, предсказуемо. Политики упражняются в демагогии, каждый боится каких-то жестких шагов, каждый боится быть обвиненным в недемократизме, авторитарности, деспотизме. Куда там! В армию приходит приказ № 1, позволяющий солдатам выбирать командиров и обсуждать их приказы. Приходит приказ – и все, у России нет армии, а есть вооруженные митингующие в окопах. Не ясно, что с землей, так крестьяне сами потихоньку начинают делить все, что плохо лежит. А что, никто не накажет, власти-то – нет. Уголовники в тюрьмах кричат, что сидят здесь за дело свободы, и – двери острогов перед ними открываются. Керенский вещает с трибуны, что ждет Ленина и Троцкого, чтобы те открыто и не боясь вещали в России, а не в Швейцарии. Приедут, приедут. Кто – в пломбированном вагоне на деньги немецкого Генштаба. Кто – на пароходе, с деньгами банкира Шиффа. И начнется. Удивительное дело: ленинцы, которых так мало, что они по утверждению большевиков, помещались на одном диване, берутся за дело захвата власти основательно и настойчиво. Все расчетливой гениальности тов. Ульянова можно только позавидовать. Он – не только сумел взять (а вернее уж совсем по Достоевскому – поднять) власть в той анархической России, но и удержал ее в своих руках, не гнушаясь ничем. Керенский раздумывал: демократично ли он будет смотреться дуумвиратом с генералом Корниловым, а Ленин, не стесняясь, расстреливает сопротивляющихся в Петрограде и Москве.
А дальше… А дальше большевистское государство начинает показывать свое пока еще младенческое лицо, сочетая беспринципную демагогию и беспощадный террор.
Нет, большевики примут Декрет о мире для уже невоюющей армии и Декрет о земле, который лишит всех, в том числе и крестьян, частной собственности на землю; они проведут выборы в Учредительное Собрание, которые позорно проиграют, получив около четверти мандатов, а всю полноту власти закрепят за рабочими, крестьянскими и солдатскими депутатами. Это потом, караул устанет, и Учредительное Собрание, прозаседав около суток, будет разогнано. Это потом рабочим запретят митинги и демонстрации, и уже опираясь на постановление НКВД от 5.01.1918 г. в них будут стрелять, и – на законных основаниях. Это потом в скатывающуюся к натурализации в условиях сломанного рынка деревню поедут продбанды, чтобы повальными реквизициями хоть как-то накормить голодающие города. Это потом будет подписана Брестская капитуляция, попирающая русские победы и плюющая на пролитую русскую кровь, которая отдаст Германии Прибалтику и Белоруссию и признает независимой Украину. Это потом по Киеву и Минску зашагают кайзеровские войска, а в Мурманске и Владивостоке по прямому согласованию с Москвой высадятся союзники из Антанты. И нигде, слышите нигде, Советы, большевистские после «триумфального шествия», не окажут сопротивления оккупантам.
Как тут не зародиться сопротивлению? Как тут не возмутиться русскому сердцу?
И кто возмутился?
Эсеры из разогнанного Учредительного Собрания?
Чехи из формирующихся для Западного фронта легионов?
Казаки?
Крестьяне Черноземья?
А под какими знаменами?
Триумфальное падение советской власти начинается с середины 1918 г. Антибольшевистские разобщены, аморфны, и по выражению, не соврать бы Деникина, представляют смесь из октябристко-кадетствующих верхов и эсеро-меньшевиствующих низов. И никто, никто – не говорит о Монархии и Империи. Напротив, маломощные организации монархистов в белом тылу находятся почти на нелегальном положении, в подполье. И это Белое движение? Нет, только не белое. Розовое, если хотите. То есть немногим светлее Красного! Троцкий позже посмеивался в бородку: «Если бы кому-то из белых вождей хватило бы ума выбросить лозунг «За Веру, Царя и Отечество!», то мы бы и месяца не продержались». Сразу виден глаз матерого политика. Сразу.
А пока императорское офицерство будет почти интуитивно тянуться к защите отечества от большевиков, которые привели в Россию недавних врагов-немцев. На Дону встанет на ноги Добровольческая армия генералов Алексеева-Корнилова-Деникина, правда еще будет долго спорить с атаманом Красновым кому рулить, и в итоге тот подчиниться, едва будет побеждена Германия, а по станицам погуляют комиссарские шайки. На Волге генерал Каппель примет командование войсками эсеровского КомУча и даже возьмет ленинскую колыбель – Симбирск. В эшелонах Транссибирской магистрали поднимут восстание чехословаки, и вовсе не по директиве Антанты, как потом будут выть большевики, а в силу стихийного противостояния местным Советам, где все увереннее оседали немецкие и австро-венгерские военнопленные, заклятые враги чехов. Казаки Красноярцева отобьют Оренбуржье, а Семенова – Забайкалье. А в ноябре 1918 г. адмирал Колчак примет на себя полноту власти в Сибири, а после – станет Верховным правителем России. Кажется, даже Антанта начинает помогать белым, но эта помощь столь эфемерна, что о ней и говорить смешно. Да, в Россию прибывают все новые иностранные войска. Правда, кажется их единственная цель – дать большевикам пищу для пропаганды об интервенции 14 империалистических держав в Советскую Россию. Англичане прислали около 30 тыс. солдат, американцы – 15 тыс., французы – аж три пехотных полка. Ну и конечно потери у интервентов – колоссальные. У англичан – 350 человек, у американцев – 280, а у французов – аж 50 солдат. Куда основательнее за дело брались японцы, но тут немного другая история.
И при этом никто не вспомнит про немецких, венгерских, китайских наемников на службе у большевиков. И даже о почти хрестоматийных латышских стрелках. Хотя, как тут не процитировать бытовавшую тогда поговорку: советская власть держится на еврейских мозгах, латышских штыках и русских дураках.
Дураках… Ой не знаю.
Большевики столкнулись с необходимостью строить профессиональную армию уже весной 1918 г. Это потом стремительное бегство красногвардейских банд из-под Нарвы и Пскова будет объявлено днем рождения Красной Армии, и до дня сегодняшнего день народного позора, равняясь на сталинский Краткий курс истории ВКП (б), будет праздноваться как день защитника Отечества, словно циничная пощечина этому самому Отечеству. А тогда, в восемнадцатом, революционеры отбросили все свои умствования об армии как о всенародном ополчении, и принялись формировать настоящую армию. С офицерами, унтерами, дисциплиной и жесткой иерархией. К концу 1919 г. в Красную Армию мобилизовано уже 3 млн. человек. Очень внушительная цифра, особенно на фоне 150-тысячной Добрармии и почти батальонных формирований интервентов.
Но… Новая армия строилась из старых кадров. Об этом нужно помнить. Под угрозой существования российской государственности очень многие из тогдашней военной, научной и культурной элиты увидели в большевиках какую-никакую, а все же национальную государственную силу. И с этой силой связывались надежды на возрождение России как великой державы. И большевики это очень хорошо поняли и принялись весьма умело играть на патриотических нотах. Кто скажет: в каком процентном соотношении распределись царское офицерство между враждующими Красной и Белой армиями? Что? Офицеры все сплошь ушли к белым? Нет!!!!! Около 40 % кадровых офицеров от прапорщиков до генералов перешли к красным. Примеры? Да сколько угодно! Все они демонстрируют, что Гражданскую войну выиграли одни царские офицеры у других.
Полковника Каппеля громил полковник Каменев, а адмирала Колчака добивал генерал Ольдерогге. Большевик же Фрунзе Восточным фронтом командовал целых 26 дней.
С генералом Миллером на севере воевал генерал Надежный.
Генерала Деникина на Южном фронте бил генерал Егорьев, а потом – полковник Егоров.
Главнокомандующим войсками Республики были стратеги Восточного фронта Вацетис и Каменев; Всероглавштаб возглавляли генералы Стогов, Свечин и Раттэль, а Полевой штаб – все тот же Раттэль, Костяев и Лебедев.
Военспецы… Они хоть и воевали под пристальным взглядом военных комиссаров, но воевали честно и умело, как их учили. Дальнейшая их судьба неоднозначна и во многом трагична. Немногие, как генерал Егорьев, Лебедев и Надежный, дожили до старости и умерли в почете и уважении. От многих бывших РККА избавлялась на протяжении 20-ых годов. В 1931 г. грянет дело «Весна» и к расстрельной стене будут поставлены Ольдерогге, Свечин вместе с целой плеядой военачальников. В 1939 г. расстреляют генерала Раттэля, через аресты пройдут Костяев и Вацетис, а последний будет расстрелян вместе с Егоровым в 1938 г. в ходе «большого террора», Каменева от ареста спасет преждевременная смерть от сердечного приступа в 1936 г., однако же, во время все того же «большого террора» его прах извлекут из Кремлевской стены, а имя придадут забвению.
Потом уже героический пантеон красных полководцев будет меняться и переписываться в угоду политической конъюнктуре. При Сталине в героях окажутся либо уже мертвые командиры (Котовский, Чапаев, Щорс – деятели далеко не стратегического уровня), либо абсолютно лояльные власти, как то Ворошилов, Буденный или Городовиков. При Хрущеве в герои впишут сталинских жертв: карателя Тухачевского, командира китайских наемников Якира, и разных прочих блюхеров-дыбенко с комиссарами в пыльных шлемах. При Брежневе… А впрочем, советская власть так до конца не определится кто ей друг, а кто – враг.
Почему победили большевики? Вопрос, на который тяжело ответить и сегодня.
Я бы лучше спросил: почему проиграли белые? Ну, начнем с того, что белых и не было. Не было единого антибольшевистского фронта, целенаправленно и последовательно координировавшего свои действия против врага. Не былой однозначной и четкой идеологии, которая сумела бы объединить всех участников Белого движения. Непредрешенчество, размышлизмы об Учредительном Собрании как о носителе всей полноты власти в России, стремление бороться с большевиками – а там посмотрим, заигрывание с Антантой и доморощенными сепаратистами, бесконечные и бесплодные столкновения лбами по поводу политики – это не идеология. Красная армия воевала «за», Белые армии – «против». При таком положении вещей, тот, кто воюет «за» шансов на победу имеет куда больше. Это сейчас нам кажется, что тогда вся Россия оказалась разрезанной на две полярные части, а в действительности в войне приняло участие не более 10 % населения, а подавляющая масса с интересом смотрела чем все это закончится и чья в конце концов возьмет. Досмотрелась!
Большевики оказались более дальновидными политиками, более циничными и беспринципными прагматиками и стратегами. Не получилось в 1918 г. с продразверсткой и ограблением деревни, как в 1919 г Ильич заявляет, что «середняк – не враг нам», продбанды в села больше на захаживают, землю крестьяне получают вполне реально и кажется – навсегда, и Красная Армия получает многомиллионный крестьянский резерв и уже тогда становится одной из самых многочисленных в мире. Появились в Одессе французы, а в Мурманске – англичане, как сразу большевики на щит поднимают лозунг «отечество в опасности» и придают братоубийственной бойне характер войны за независимость, хотя совсем недавно само понятие «Родина» было ругательным словом. При этом мало кто уже помнит, как гуляли по Украине и Прибалтике приглашенные большевиками немцы, и как зверствовали в донских станицах китайцы. Ну а чтобы население куда охотно верило в коммунистические сказки, то для этого всегда есть очень убедительный рассказчик – ЧК во главе с тов. Маузером. Заложники, заградотряды, массовые облавы и концлагеря, уничтожение деревень и повальные расстрелы в городах – большевики опробуют это все уже тогда. И – победят.Победят, потому что революцию не делают в белых перчатках, победят, потому что не станут останавливаться перед ужасом смерти и потоками крови, победят, потому что захотят победить, не гнушаясь ни чем.
А белые? Они проиграют в военном плане, потому что не будут иметь ни военного снаряжение, ни мобилизационных резервов, ни единого командования. Потому что очень часто белый фронт будет разворачиваться в тыл, чтобы поймать очередного батьку или усмирить очередного атамана. Потому что опираться белые будут на наименее проблемные районы Империи и при этом наименее густонаселенные. Колчаковская Сибирь еще не знала, что большевики делали с восставшими крестьянами Черноземья в 1918 г.. Не знала, а потому на белые мобилизации отвечала недоверием и партизанщиной. Дон не знал, что такое земельный вопрос, а потому казаки еще думали, стоит ли воевать с мужиками Центральной России или лучше вообще отделиться от Москвы.
Белые оказались никудышными политиками. Говорят, Маннергейм предлагал Колчаку ударить в 1919 г. по Петрограду в обмен на признание независимости уже де-факто независимой Финляндии. Колчак тогда пустился в рассуждения о единой и неделимой. А вот большевики на раз-два пообещали Эстонии независимость, и отцы будущих эсэсовских легионеров открыли красным фронт Юденича, а после солдаты русской северо-западной армии гнили в эстонских концлагерях. Белые кричали, что не отдадут иностранцам за помощь ни пяди русской земли, а большевики подарили немцам Прибалтику, Белоруссию и Украину. Правда, вернули потом, когда концепция поменялась, но – тактическое преимущество получили. А полуполяк Деникин весь 1919 г. торговался с польскими панами на предмет Западного фронта против большевиков, да так и не сторговался. А пока белые спорили, красным перекидывали свои основные силы с одного угрожающего участка фронта на другой, то там то здесь одерживая тактические победы, по принципу «в нужное время – в нужном месте». Благо основная сеть русских железных дорого оказалась в большевистских руках.
Я не хочу сказать, что белым следовало поторговать Россией. Нет, тысячу раз нет. Просто, хочется продемонстрировать беспринципность одних и беспомощность других.
Напрасно думать, что Запад стремился уничтожить молодое красное государство. Политика Запада в отношении России не поменялась. Ему было глубоко наплевать, какой будет Россия: большевистской, социалистической, либерально-демократической или полицейской. Важно: Россия нужна слабой. А кто ее таковой сделает – дело десятое. Разрешит генерал Миллер использовать недра Кольского полуострова – хорошо. Разрешат Советы пользоваться бакинскими нефтепромыслами – здорово. Организуют большевики концессии по добыче золота и заготовке леса уже в самом начале 20-ых – прекрасно. Бизнес есть бизнес. А Россия – самый большой трофей. Особенно, если пребывает в состоянии перманентной усобной войны, в состоянии управляемого хаоса.
Счастье для России, что из этого состояния она сумела выйти. Хоть и в ярме преступного режима. Наверное, в самом деле, лучше ужасный конец, чем ужас без конца.
Вот как-то так, навскидку. Вывешиваю пока как есть. Правда, есть еще пара-тройка мыслей. Допишу – размещу.
вторник, 03 ноября 2009
| Вы-разумный националист! |
| Считаете своим священным долгом защищать свою Родину,следовать интересам народа,чтите свои традиции,к приезжим испытываете негативные чувства из-за неестественности их поведения,не более.Вы ближе всего к так называемым имперским патриотам-монархистам. |
| Пройти тест |
| Что же, если бы вы жили веком ранее, то, очевидно, примкнули бы к... монархистам |
| "Самодержавие, православие, народность" - вот ваш закон, вот те три столпа, на которых испокон веку держалась Русь. Вы не хотите перемен, полагая, что новые порядки и учреждения способны привести к разрыву с исторической традицией и, в конечном итоге, к гибели исторической России. Раболепное преклонение перед Западом вы презираете. На то, что творят либералы и социалисты, вы смотрите с ужасом. "Союз русского народа", созданный в 1905 году - та сила, которая, по вашему мнению, поможет сблизить царя и великий, державный русский народ. Равными русским вы признаёте только те народности, которые извечно имели племенную оседлость в пределах коренной России. Но никогда вы не признаете равными себе евреев - в еврействе, а также в иностранном капитале, вы видите корень всех нынешних бед матушки-России. Кто-то называл это православным экстремизмом, кто-то и вовсе - русским изданием фашизма. Как бы там ни было, каждый имеет право на свои убеждения. У вас было очень много сторонников, сотни тысяч. Но так уж вышло, что самые лояльные элементы оказались и самыми политически инертными. Пришёл день, и вы остались один. От монархии отвернулись все. Где вы нашли свою гибель? Под белыми знамёнами в Крыму, на Украине, под Петроградом? Или просто тихо встретили свою смерть в эмигрантской нищете? Злая ирония судьбы - тот, кто, может быть, любил свою Родину сильнее всех, потерял её навсегда... |
| Пройти тест |
А тест - хороший. Такой и слямзить стоит
понедельник, 02 ноября 2009
А-а-а-а-а-а-а-а-а....
У меня в дневнике уже четыре страницы.
Вот это я расписался.
У меня в дневнике уже четыре страницы.
Вот это я расписался.