Я тут теперь и не бываю совсем
Ну вот галочку поставлю.
Сороковую
ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!
Гость я тут теперь довольно редкий. И не уверен, что здесь нужно ставить галочку.
Хотя... А может и поставить?
ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!
Странное дело… Я открыл его в шестнадцать лет. Глотком бодрящего вина. Свежим ветром эмоций. Ярким солнцем. Неукротимой любовью к жизни. Радостью подросшего котенка, вступающего в мир. Я читал его, впитывая каждое слово. Повторяя строчки. Находя ответы на все вопросы. Как обезболивающее. Как совет. Как призыв.
А вот в тридцать с лишним как что-то оборвалось. Строчки те же. А эмоции… Нет, они есть. Но другие. Может, потому что я его уже пережил на насколько лет. И я постарел. А может и нет, и жираф по-прежнему бродит, и конквистадор преследует звезду, и память ведет жизнь, как под уздцы коня.
Так что сегодня…
Солнце скрылось на западе
За полями обетованными,
И стали тихие заводи
Синими и благоуханными.
Сонно дрогнул камыш,
Пролетела летучая мышь,
Рыба плеснулась в омуте…
… И направились к дому те,
У кого есть дом
С голубыми ставнями,
С креслами давними
И круглым чайным столом.
Я один остался на воздухе
Смотреть на сонную заводь,
Где днем так отрадно плавать,
А вечером плакать,
Потому что я люблю Тебя, Господи.
Да, сегодня 136 лет со дня рождения Николая Степановича Гумилева
Хотя.... После Одессы четырнадцатого года уркаинский - это язык смерти.
Это все, что следует знать про единую краину...
Как собака на цепи тяжелой,
Тявкает за лесом пулемет,
И жужжат шрапнели, словно пчелы,
Собирая ярко-красный мед.
А «ура» вдали — как будто пенье
Трудный день окончивших жнецов.
Скажешь: это — мирное селенье
В самый благостный из вечеров.
И воистину светло и свято
Дело величавое войны,
Серафимы, ясны и крылаты,
За плечами воинов видны.
Тружеников, медленно идущих
На полях, омоченных в крови,
Подвиг сеющих и славу жнущих,
Ныне, Господи, благослови.
Как у тех, что гнутся над сохою,
Как у тех, что молят и скорбят,
Их сердца горят перед Тобою,
Восковыми свечками горят.
Но тому, о Господи, и силы
И победы царский час даруй,
Кто поверженному скажет: «Милый,
Вот, прими мой братский поцелуй!»
Ноябрь 1914 г.
Все, кто сегодня хотел что-то сказать, уже сказал. Вряд ли нужно их повторять. На наших глазах вершится история и мы – тому свидетели. Мир больше не будет другим.
Я, знаете ли, вырос в девяностые. Эпоху национального унижения. А сегодня я читал, как плачет семья моей тетки из Донецка. Плачет от радости: освобождение идет.
Нужно, пожалуй, пару слов сказать и украинским убийцам женщин и детей. Я, повторюсь, из девяностых, поэтому ограничусь коротким: ЖРИТЕ, ТВАРИ!!!
И еще не понял: это оскорбление или комплимент.
Но поскольку кому-то очень горело вернуть одномандатные округа, то хрен вам в рот, чтобы голова не болталась.
Пафосно и с претензией, ну да ладно. Во время чумы как не написать о чуме.
Итак, братцы мои, я переболел COVID-19, который коронавирусная инфекция 2019 года. Писать могу без лишних суеверий, потому что сегодня закрыл больничный, в народе – листок временной нетрудоспособности.
Началось с легкой лихорадки, что была списана на открытые окна и работающие кондиционеры. Температура была сугубо мужской т. е. два раза поднималась до 37,0, после чего была трусливо сбита парацетамолом. Напугавшись, я побежал в санэпидемстанцию сдавать мазок. Утром я получил отрицательный результат, а днем понял, что перестал различать запахи. С горя сделал рентгеновский снимок легких, который показал, что они чистые, как мысли младенца, и с набором всех этих загадок и потерянным вдобавок вкусом пошел к терапевту. Вот его-то мазок и нашел ковид.
Всех неприятностей было соблюсти самоизоляцию (благо лекарствами запасся в день приема врача, а результат и грозные окрики пришли лишь на следующий день). Ну и да: жить без запахов – хорошего мало. Разве что еще вдобавок к этому в носу дней пять было ощущение сродни ощущению при вдыхании мелкой пыли или плесени. Пару раз кашлял, но это больше, видимо, чтобы ритуал соблюсти. Медсестра, обрадовавшая ковидными результатами, сказала, что уровень вируса в мазке – как у выздоравливающего.
Следующий мазок через неделю после первого уже ничего не показал. Новый рентгеновский снимок показал, что легкие по-прежнему чисты, а кровь из пальца – что тромбоциты в крови самые образцовые. Уколотый палец вот только все еще побаливает.
Все следующую неделю лечили меня уже от ларингита (если правильно это записал), ну а сегодня вот все вроде как официально закончилось. Ну и все лечение мне обошлось тысячи в полторы рублей денег, но это если вообще все в кучу собрать.
К чему это я. Весной, в марте, я собрался ножками, дошел до районной поликлиники и сделал там прививку. И если еще хоть кто-нибудь одаренный на все голову скажет мне о вреде или неэффективности прививки я плюну в него своей постковидной слюной. Впрочем, приличий ради, плюну все же на подобные рассуждения.
У меня все.
А, да. Носите маски в местах массового скопления людей и обращайтесь к врачу при любых непонятных симптомах. И не читайте советских газет. Читайте лучше советские школьные учебники по биологии и истории.
Ан поди ж ты: дневнику сегодня аж дванадцать лет!
А мне что-то и написать в него нечего, град и мир давно уже все слышали.
Еще одна
Как конквистадор в панцире железном,
Я вышел в путь и весело иду,
То отдыхая в радостном саду,
То наклоняясь к пропастям и безднам.
Порою в небе смутном и беззвездном
Растет туман… но я смеюсь и жду,
И верю, как всегда, в мою звезду,
Я, конквистадор в панцире железном.
И если в этом мире не дано
Нам расковать последнее звено,
Пусть смерть приходит, я зову любую!
Я с нею буду биться до конца
И, может быть, рукою мертвеца
Я лилию добуду голубую.
15 апреля 1886 г. родился Николай Степанович Гумилев
Не надо плакать и роптать,
Дни скорби посланы для всех
За наш великий общий грех.
Он все́ обиды позабыл,
Он всех врагов своих простил,
И за него велит не мстить,
А всех жалеть и всех любить.
Он говорит: мир тонет в зле,
Иссякла правда на земле,
И скорбный крест грядущих дней
Ещё ужасней и страшней.
Но час пробьёт, придёт пора,
Зло одолеет власть добра,
И всё утраченное вновь
Вернёт взаимная любовь.
С. Бехтеев
1941, г. Ницца