Стоит человеку надумать отдохнуть от трудов, как сразу же всплывает тысяча дел, хороших и разных, которые нужно экстренно успеть до дня «Д». Безусловно, с одной стороны в этом и моя вина. Я очень редко планировал свой распорядок дня (недели, месяца и т. д.), причем еще со школьных лет, работал по принципу «а-а-а-а, горим», раскачиваясь долго, но раскачавшись трудился неутомимо. Здесь нагляднее всего вспомнить как я писал школьные сочинения в выпускном классе. Дело обстояло так.
В восемь утра нужно было появиться в классах с готовым черновиком сочинения на трех тетрадочных листах. Темы выдавались дня за три-четыре до урока «Х». Я за работу усаживался в 19:00 дня, предшествующего дню подачи работы на проверку. Полчаса я тупо смотрел на тему (как правило, она выбиралась в ходе полутора-двухмесячного предварительного анализа произведения на уроках). Еще полчаса я листал учебник и пособия, конспектные записи и заметки на полях. В 20:00 я приходил к выводу, что не знаю о чем писать. Поднимался из-за стола, прохаживался из угла в угол, включал телевизор, надоедал домашним, выходил на улицу, выпивал чашку чая. Так проходило еще полчаса. В 20:30 я садился и писал план работы. Хороший план, с введением, двумя-тремя пунктами, заключением. Перечитывал план и понимал, что три листа из всего этого не выжмешь. И листа не выжмешь. И вообще писать нечего. В 21:00 я начинал чесать макушку. В 21:15 я еще раз перечитывал план. В 21:30 я уходил пить чай, надоедать всем, кто попадался под руку. В 22:00 я садился за стол, брал чистый лист бумаги, писал на нем план, а потом попунктно прикидывал о чем писать. Прикидывал письменно, тезисно, отдельными словами и краткими мыслями. Набиралась страничка хорошего и разного, в голове начинали бродить самые разные соображения на тему, однако мысль в голове это одно, а мысль на бумаге совсем другое. В 23:00 я начинал писать введение. После двух-трех предложений я понимал, что дальше писать не могу. Не знаю как и о чем. Отправлялся на кухню за чаем, попутно стонал и жаловался окружающим на нелегкую долю ученика из класса с гуманитарным профилем. В 23:30 я еще раз перечитывал свои попунктные выкладки, чесал затылок, рисовал каракули на полях. Ближе к полуночи, дав кружок вокруг стола, садился за сочинение и в течение следующего часа (где-то столько требуется, чтобы относительно вменяемым почерком исписать три тетрадочных листа ) писал сочинение, причем мысль шла достаточно стройно, изложение было логичным, обороты – эффектными, метафоры – уместными, предложения – взвешенными, выводы – пафосными, а сам текст – прочувственным. После всего этого во втором часу ночи я укладывался спать с ощущениями оратора, только что воодушевившего десять тысяч человек на великие дела. Ну и не бахвалясь, а констатируя факты: в выпускном классе единственные две четверки за литературную часть сочинений я получил за работы, написанные в классе за строго отведенное время. А вот пятерки за все остальные были свидетельством того, что моему сознанию тяжело самоорганизоваться и делать работу хорошо, подчиняясь строгому регламенту.
Впереди у меня два дня до начала отпуска. Дай Бог успеть все, что наметил. Потому как планов – громадье.
В восемь утра нужно было появиться в классах с готовым черновиком сочинения на трех тетрадочных листах. Темы выдавались дня за три-четыре до урока «Х». Я за работу усаживался в 19:00 дня, предшествующего дню подачи работы на проверку. Полчаса я тупо смотрел на тему (как правило, она выбиралась в ходе полутора-двухмесячного предварительного анализа произведения на уроках). Еще полчаса я листал учебник и пособия, конспектные записи и заметки на полях. В 20:00 я приходил к выводу, что не знаю о чем писать. Поднимался из-за стола, прохаживался из угла в угол, включал телевизор, надоедал домашним, выходил на улицу, выпивал чашку чая. Так проходило еще полчаса. В 20:30 я садился и писал план работы. Хороший план, с введением, двумя-тремя пунктами, заключением. Перечитывал план и понимал, что три листа из всего этого не выжмешь. И листа не выжмешь. И вообще писать нечего. В 21:00 я начинал чесать макушку. В 21:15 я еще раз перечитывал план. В 21:30 я уходил пить чай, надоедать всем, кто попадался под руку. В 22:00 я садился за стол, брал чистый лист бумаги, писал на нем план, а потом попунктно прикидывал о чем писать. Прикидывал письменно, тезисно, отдельными словами и краткими мыслями. Набиралась страничка хорошего и разного, в голове начинали бродить самые разные соображения на тему, однако мысль в голове это одно, а мысль на бумаге совсем другое. В 23:00 я начинал писать введение. После двух-трех предложений я понимал, что дальше писать не могу. Не знаю как и о чем. Отправлялся на кухню за чаем, попутно стонал и жаловался окружающим на нелегкую долю ученика из класса с гуманитарным профилем. В 23:30 я еще раз перечитывал свои попунктные выкладки, чесал затылок, рисовал каракули на полях. Ближе к полуночи, дав кружок вокруг стола, садился за сочинение и в течение следующего часа (где-то столько требуется, чтобы относительно вменяемым почерком исписать три тетрадочных листа ) писал сочинение, причем мысль шла достаточно стройно, изложение было логичным, обороты – эффектными, метафоры – уместными, предложения – взвешенными, выводы – пафосными, а сам текст – прочувственным. После всего этого во втором часу ночи я укладывался спать с ощущениями оратора, только что воодушевившего десять тысяч человек на великие дела. Ну и не бахвалясь, а констатируя факты: в выпускном классе единственные две четверки за литературную часть сочинений я получил за работы, написанные в классе за строго отведенное время. А вот пятерки за все остальные были свидетельством того, что моему сознанию тяжело самоорганизоваться и делать работу хорошо, подчиняясь строгому регламенту.
Впереди у меня два дня до начала отпуска. Дай Бог успеть все, что наметил. Потому как планов – громадье.