Клавдий знал, что говорил.
Сегодня на работе был корпоратив. Модное название, верно? В средневековом стиле я конечно должен написать – был пир. А по сути происходившего напишу – была пьянка.
Проводятся они по инициативе руководства в лице генерального директора или директрисы при поддержке пары-тройки прихлебателей и нескольких, которые за любой кипеж кроме голодовки. А сегодня мы выехали километров за двадцать от города и расположились бивуаком на берегу довольно живописного прудика.
Говорят, в былые годы, когда средневековый рассвет едва брезжил в мировой истории, для князя (конунга или вождя) и его дружины пиршество с непременными спиртными напитками было целым ритуальным действом. Важно было проявить единение вождя и войска как единого целого, как монолита не только в бою, но и за столом, произнести много здравниц в честь вождя, щедро угостить войско, послушать или спеть уместные песни. Все это вело к сплочению, к единству. Ну а слабенькая медовуха или эль были всего лишь ритуальным напитком, элементом традиции. Впрочем, и медом сладким можно было нахрюкаться. Но это уже несколько иное.
Тут, наверное, стоит сделать некоторое отступление. Я не пью. То есть я не являюсь неким ревнителем абсолютного неупотребления алкоголя. Вовсе нет. В приятной компании, ведя теплую беседу, вполне уместно скрасить свое время хорошим вином. Или же выпить все того же вина за ужином после тяжелого трудового дня. Вино сердце человека веселит. Но никогда вино для меня не было самоцелью. Никогда мне не хотелось затуманить свой рассудок химическими стимуляторами. Никогда, потому что я всегда стремлюсь контролировать свои слова и поступки, и если и делать что-то, то совершенно осмыслено и ясно для себя самого. Неинтересно мне пить. В каждом новом коллективе рано или поздно это приходится заявлять, а после утверждать и бороться за свое право быть таким какой я есть. Чаще это выливалось в банальное бегство с любого мало-мальски остограммливающего мероприятия. Но позже выяснилось, что и в любом современном коллективе жив дух княжеской дружины, и уход будет расцениваться как измена общему делу.
Вот и сегодня я было попытался состряпать свой рабочий график так, что на пьянку ну никак не удавалось попасть, но это было встречено гневным взглядом моей сеньоры, и бедный рыцарь сдался. С некоторых пор я научился понимать когда и куда нужно идти и как там себя вести. Итак, мы современной кавалькадой двинулись укреплять корпоративный дух. Укрепляли шашлыком из несколько раз замороженной и размороженной свинины, грохочущей из динамиков попсой, и часто повторяющимся тостом «ну, за нас!». Ну и водкой. Которой было почти из расчета поллитра на человека. Ну а силу моих крайне специфических отношений с сорокоградусной мои поллитра остались мною решительно нетронутыми и разошлись по чужим желудкам. Не, я проявлял самое деятельное участие в мероприятии: собирал мангал, разводил костер, старательно ворочал мясо на углях, со знанием дела (ну что греха таить: не один шашлык в своей жизни жарил) толковал о достоинствах маринада и недостатках мяса (причем под вполне одобрительные замечания своей сеньоры), изрекал все тот же глубокомысленный тост «за нас» (хотя в иные времена речь стараюсь подготовить заранее и выдать ее не без некоторого эффекта), поднимал заздравный стакан с минеральной водой, всем улыбался и делал крайне довольное лицо. Хотя в свете последних событий это было мучительно тяжело, и взгляд часто уходил в сторону, словно стремился рассмотреть космос и меня в нем.
А потом… А потом все пошло так, как обычно действует алкоголь на человека в толпе. Легкая эйфория сменяется необузданным весельем, ему на смену приходит гнетущая тоска, а затем – открытое буйство и яростная агрессия. Что бывает потом я мало знаю, потому как во время четвертой стадии лучше всего навострить лыжи куда подальше. Во время легкой эйфории мне пытались организовать русский народный коктейль «Ерш» из водки, содовой и пива и развести на «ты меня уважаешь» (вот, бараны, давно бы пора понять, что это со мною не прокатывает), во время необузданного веселья меня пытались затащить играть в чехарду, которая отдавала уголовно-подворотным отливом, но нашлись товарищи постарше, которые посоветовали моим молодым коллегам не лезть куда их не просят (ну что же, спасибо благоразумию зрелости), во время гнетущей тоски я от этих самых старших товарищей прослушал длиннющие монологи о судьбах России в частности и мира вообще, о человеке, о вере и вечности (хм, вроде и товарищи-то, особенно один, сносные, и темы правильные, да вот только не в очень пристойной атмосфере они обсуждаются), причем делалось это под мое соглашающееся поддакивание, что более распаляло к мудрствованию, а вот во время открытого буйства….
Скажите, неужели, чтобы заслужить звание настоящего мужчины нужно на своих руках отнести женщину, которая почти в два раза старше, на середину пруда, предварительно сняв с нее туфли и носки, а потом принести ее обратно, и сделать это под всеобщее улюлюканье: «Бросай ее!!!»? Неужели, чтобы показать свою молодецкую удаль, нужно обязательно сесть за руль и съехать под горку, у которой угол наклона – градусов семьдесят? Или нужно, пардон, справить нужду, отойдя на два метра от расстеленной скатерти? Или нужно по этой скатерти потоптаться? Или нужно ловить за ногу женщину, которая по возрасту годиться в матери? Или нужно полить соседа водкой?
Страшно признаться, но я ловил себя на мысли, что случись у меня при себе оружие, с корпоратива унесли бы несколько трупов. И еще я понял, почему так не любят трезвость за столом (два стакана минеральной воды на холодном осеннем ветру меня так и не опьянили). Трезвому слишком хорошо видна пьяная дурь. Трезвый слишком критично смотрит на все описанные стадии опьянения. Трезвый смеется над пьяной глупостью. Трезвый презирает пьяного. Да-да, испытываешь такое омерзение, что просто не хочется смотреть на то, как человек добровольно превращается в животное. В тупую, неуправляемую, безмозглую скотину.
Я уехал. Я заплатил одному из наших водителей, и мило наврав директрисе и получив ее снисходительно-разрешающий взгляд (ведь как ни крути, а корпоративный дух я еще как поддержал), уехал в ближайший поселок, а оттуда – в город.
Завтра – на работу. Успеть сделать за день то, что планировал сделать за два. И узнать, чем все закончилось. Завтра – будем посмотреть.
И все-таки, не пей вина, Гертруда!
Сегодня на работе был корпоратив. Модное название, верно? В средневековом стиле я конечно должен написать – был пир. А по сути происходившего напишу – была пьянка.
Проводятся они по инициативе руководства в лице генерального директора или директрисы при поддержке пары-тройки прихлебателей и нескольких, которые за любой кипеж кроме голодовки. А сегодня мы выехали километров за двадцать от города и расположились бивуаком на берегу довольно живописного прудика.
Говорят, в былые годы, когда средневековый рассвет едва брезжил в мировой истории, для князя (конунга или вождя) и его дружины пиршество с непременными спиртными напитками было целым ритуальным действом. Важно было проявить единение вождя и войска как единого целого, как монолита не только в бою, но и за столом, произнести много здравниц в честь вождя, щедро угостить войско, послушать или спеть уместные песни. Все это вело к сплочению, к единству. Ну а слабенькая медовуха или эль были всего лишь ритуальным напитком, элементом традиции. Впрочем, и медом сладким можно было нахрюкаться. Но это уже несколько иное.
Тут, наверное, стоит сделать некоторое отступление. Я не пью. То есть я не являюсь неким ревнителем абсолютного неупотребления алкоголя. Вовсе нет. В приятной компании, ведя теплую беседу, вполне уместно скрасить свое время хорошим вином. Или же выпить все того же вина за ужином после тяжелого трудового дня. Вино сердце человека веселит. Но никогда вино для меня не было самоцелью. Никогда мне не хотелось затуманить свой рассудок химическими стимуляторами. Никогда, потому что я всегда стремлюсь контролировать свои слова и поступки, и если и делать что-то, то совершенно осмыслено и ясно для себя самого. Неинтересно мне пить. В каждом новом коллективе рано или поздно это приходится заявлять, а после утверждать и бороться за свое право быть таким какой я есть. Чаще это выливалось в банальное бегство с любого мало-мальски остограммливающего мероприятия. Но позже выяснилось, что и в любом современном коллективе жив дух княжеской дружины, и уход будет расцениваться как измена общему делу.
Вот и сегодня я было попытался состряпать свой рабочий график так, что на пьянку ну никак не удавалось попасть, но это было встречено гневным взглядом моей сеньоры, и бедный рыцарь сдался. С некоторых пор я научился понимать когда и куда нужно идти и как там себя вести. Итак, мы современной кавалькадой двинулись укреплять корпоративный дух. Укрепляли шашлыком из несколько раз замороженной и размороженной свинины, грохочущей из динамиков попсой, и часто повторяющимся тостом «ну, за нас!». Ну и водкой. Которой было почти из расчета поллитра на человека. Ну а силу моих крайне специфических отношений с сорокоградусной мои поллитра остались мною решительно нетронутыми и разошлись по чужим желудкам. Не, я проявлял самое деятельное участие в мероприятии: собирал мангал, разводил костер, старательно ворочал мясо на углях, со знанием дела (ну что греха таить: не один шашлык в своей жизни жарил) толковал о достоинствах маринада и недостатках мяса (причем под вполне одобрительные замечания своей сеньоры), изрекал все тот же глубокомысленный тост «за нас» (хотя в иные времена речь стараюсь подготовить заранее и выдать ее не без некоторого эффекта), поднимал заздравный стакан с минеральной водой, всем улыбался и делал крайне довольное лицо. Хотя в свете последних событий это было мучительно тяжело, и взгляд часто уходил в сторону, словно стремился рассмотреть космос и меня в нем.
А потом… А потом все пошло так, как обычно действует алкоголь на человека в толпе. Легкая эйфория сменяется необузданным весельем, ему на смену приходит гнетущая тоска, а затем – открытое буйство и яростная агрессия. Что бывает потом я мало знаю, потому как во время четвертой стадии лучше всего навострить лыжи куда подальше. Во время легкой эйфории мне пытались организовать русский народный коктейль «Ерш» из водки, содовой и пива и развести на «ты меня уважаешь» (вот, бараны, давно бы пора понять, что это со мною не прокатывает), во время необузданного веселья меня пытались затащить играть в чехарду, которая отдавала уголовно-подворотным отливом, но нашлись товарищи постарше, которые посоветовали моим молодым коллегам не лезть куда их не просят (ну что же, спасибо благоразумию зрелости), во время гнетущей тоски я от этих самых старших товарищей прослушал длиннющие монологи о судьбах России в частности и мира вообще, о человеке, о вере и вечности (хм, вроде и товарищи-то, особенно один, сносные, и темы правильные, да вот только не в очень пристойной атмосфере они обсуждаются), причем делалось это под мое соглашающееся поддакивание, что более распаляло к мудрствованию, а вот во время открытого буйства….
Скажите, неужели, чтобы заслужить звание настоящего мужчины нужно на своих руках отнести женщину, которая почти в два раза старше, на середину пруда, предварительно сняв с нее туфли и носки, а потом принести ее обратно, и сделать это под всеобщее улюлюканье: «Бросай ее!!!»? Неужели, чтобы показать свою молодецкую удаль, нужно обязательно сесть за руль и съехать под горку, у которой угол наклона – градусов семьдесят? Или нужно, пардон, справить нужду, отойдя на два метра от расстеленной скатерти? Или нужно по этой скатерти потоптаться? Или нужно ловить за ногу женщину, которая по возрасту годиться в матери? Или нужно полить соседа водкой?
Страшно признаться, но я ловил себя на мысли, что случись у меня при себе оружие, с корпоратива унесли бы несколько трупов. И еще я понял, почему так не любят трезвость за столом (два стакана минеральной воды на холодном осеннем ветру меня так и не опьянили). Трезвому слишком хорошо видна пьяная дурь. Трезвый слишком критично смотрит на все описанные стадии опьянения. Трезвый смеется над пьяной глупостью. Трезвый презирает пьяного. Да-да, испытываешь такое омерзение, что просто не хочется смотреть на то, как человек добровольно превращается в животное. В тупую, неуправляемую, безмозглую скотину.
Я уехал. Я заплатил одному из наших водителей, и мило наврав директрисе и получив ее снисходительно-разрешающий взгляд (ведь как ни крути, а корпоративный дух я еще как поддержал), уехал в ближайший поселок, а оттуда – в город.
Завтра – на работу. Успеть сделать за день то, что планировал сделать за два. И узнать, чем все закончилось. Завтра – будем посмотреть.
И все-таки, не пей вина, Гертруда!
-
-
19.10.2011 в 15:35-
-
19.10.2011 в 15:41Есть нелегкая одна,
Если встреча, если праздник,
Значит, пей и пей до дна!
Пей одну, и пей другую,
И седьмую, и восьмую, -
Просят, давят, жмут "друзья"!
Ну, а если не могу я?
Ну, а если мне нельзя?
Ну, а если есть причина
Завтра утром в форме быть?
Значит, я уж не мужчина?
Хоть давись, но должен пить!
-
-
19.10.2011 в 15:53-
-
19.10.2011 в 16:00-
-
19.10.2011 в 16:02-
-
19.10.2011 в 16:04