Ну и ко всему прочему 25 мая – последний звонок. Я об этом уж и думать забыл, пока ближе к вечеру из рабочих окон не заметил стайку нарядных подростков на набережной. Весенний дождик их что-то не особо пугал, отчего напрашивался вывод, что им сейчас лучше всех.
Мой последний звонок заставлял кое-кого из одноклассников задирать нос: первые выпускники нового века, да что там – нового тысячелетия. Время от времени по этому поводу нос хотелось задрать и мне.
Для нас, одиннадцатиклассников, первоклассники класса нашей первой учительницы провели последний урок с шутками, прибаутками, стишками и загадками, а потом вручили по открытке с поздравлениями, выведенными крупными детскими буквами, и по букету цветов. Мне же еще к открытке была приложена маленькая иконка (так уж вышло, что вручал мне поздравления сын священника, тогдашнего уездного благочинного). Не назвать это добрым знаком я не могу. Заочное благословление на новые свершения!
После урока – традиционная линейка с традиционным шествием выпускников. Мы шли по школьному двору с былыми лентами через плечо, выступая важно, торжественно и величаво. Разумеется, родители в зрительской толпе потихоньку вытирали глаза платочками, глядя на своих выросших детей. И вот когда я сумел пересечься взглядами с матерью, то по-корчагински перед глазами пробежала вся жизнь с детства и до последних дней. На глаза навернулись слезы, но секундная слабость была побеждена, и свое место на линейке было занято все так же торжественно и пафосно.
А потом хрестоматийные напутствия и пожелания, речи учителей и родителей, поздравления, награды. И конечно – вальс. Танцы мне не давались ни тогда, ни сейчас, и выбираться на середину двора, потешая зрителей выкидываемыми коленцами, я не захотел. Справедливости ради скажу, что и прочие мои товарищи приняли аналогичное решение. И – ладно.
Ну и под занавес собственно последний звонок. Тоже, как и было заведено: маленькая девчушка на плечах моего однокашника и маленький же мальчуган за ручку с девчонкой из параллельного нашему класса. Звонок отзвенел, нам помахали ручками, и мы прошествовали в классы. На фотосессию.
Тогда стала набирать моду изготовление видеокассет с записями отдельных моментов жизни выпускного класса. Вот для титров этого монументального фильма уездного разлива мы и позировали после линейки. Позировали в классах, в коридорах, спортзале, во дворе. Получившийся видеопродукт я смотрел не то три, не то четыре раза после. Последний раз – этой зимой. И вот то, что тогда казалось самодеятельной режиссурой и балаганным операторством, теперь стало наглядным уроком прошлого, милым напоминанием о былых днях.
У меня же еще была и личная фотосессия для выпускного альбома. Так уж вышло, что я пропустил ее, когда она проводилась для всех учеников класса, и вот приходилось наверстывать упущенное. Наверстал. Получившаяся фотография стала почти эталоном свирепых глаз, раздувающихся ноздрей и каменного лица. Когда бывает желания посмотреть на злого себя, то достаю школьный альбом. Реже – зеркало.
Из-за персонального фотографирования я не попал с классом в кафе. Да и, признаться, не хотел попасть. Нет, я честно туда пошел, но никого не нашел. То ли кафе перепутал, то ли еще что. Но как бы там ни было, ни капли спиртного во рту у меня в то день не побывало.
Все. Вернулся домой. А потом – не помню. Помню, что до 1-ого июня мы усиленно готовились к выпускным экзаменам, особенно упражняясь в написании сочинений. Нынешние школьники, наверное, и не знают с не к ночи помянутым ЕГЭ, что такое выпускное сочинение. А мы – писали!
Впрочем, к последнему звонку это уже не относится.
Н-да… Было.
Мой последний звонок заставлял кое-кого из одноклассников задирать нос: первые выпускники нового века, да что там – нового тысячелетия. Время от времени по этому поводу нос хотелось задрать и мне.
Для нас, одиннадцатиклассников, первоклассники класса нашей первой учительницы провели последний урок с шутками, прибаутками, стишками и загадками, а потом вручили по открытке с поздравлениями, выведенными крупными детскими буквами, и по букету цветов. Мне же еще к открытке была приложена маленькая иконка (так уж вышло, что вручал мне поздравления сын священника, тогдашнего уездного благочинного). Не назвать это добрым знаком я не могу. Заочное благословление на новые свершения!
После урока – традиционная линейка с традиционным шествием выпускников. Мы шли по школьному двору с былыми лентами через плечо, выступая важно, торжественно и величаво. Разумеется, родители в зрительской толпе потихоньку вытирали глаза платочками, глядя на своих выросших детей. И вот когда я сумел пересечься взглядами с матерью, то по-корчагински перед глазами пробежала вся жизнь с детства и до последних дней. На глаза навернулись слезы, но секундная слабость была побеждена, и свое место на линейке было занято все так же торжественно и пафосно.
А потом хрестоматийные напутствия и пожелания, речи учителей и родителей, поздравления, награды. И конечно – вальс. Танцы мне не давались ни тогда, ни сейчас, и выбираться на середину двора, потешая зрителей выкидываемыми коленцами, я не захотел. Справедливости ради скажу, что и прочие мои товарищи приняли аналогичное решение. И – ладно.
Ну и под занавес собственно последний звонок. Тоже, как и было заведено: маленькая девчушка на плечах моего однокашника и маленький же мальчуган за ручку с девчонкой из параллельного нашему класса. Звонок отзвенел, нам помахали ручками, и мы прошествовали в классы. На фотосессию.
Тогда стала набирать моду изготовление видеокассет с записями отдельных моментов жизни выпускного класса. Вот для титров этого монументального фильма уездного разлива мы и позировали после линейки. Позировали в классах, в коридорах, спортзале, во дворе. Получившийся видеопродукт я смотрел не то три, не то четыре раза после. Последний раз – этой зимой. И вот то, что тогда казалось самодеятельной режиссурой и балаганным операторством, теперь стало наглядным уроком прошлого, милым напоминанием о былых днях.
У меня же еще была и личная фотосессия для выпускного альбома. Так уж вышло, что я пропустил ее, когда она проводилась для всех учеников класса, и вот приходилось наверстывать упущенное. Наверстал. Получившаяся фотография стала почти эталоном свирепых глаз, раздувающихся ноздрей и каменного лица. Когда бывает желания посмотреть на злого себя, то достаю школьный альбом. Реже – зеркало.
Из-за персонального фотографирования я не попал с классом в кафе. Да и, признаться, не хотел попасть. Нет, я честно туда пошел, но никого не нашел. То ли кафе перепутал, то ли еще что. Но как бы там ни было, ни капли спиртного во рту у меня в то день не побывало.
Все. Вернулся домой. А потом – не помню. Помню, что до 1-ого июня мы усиленно готовились к выпускным экзаменам, особенно упражняясь в написании сочинений. Нынешние школьники, наверное, и не знают с не к ночи помянутым ЕГЭ, что такое выпускное сочинение. А мы – писали!
Впрочем, к последнему звонку это уже не относится.
Н-да… Было.