Точно: как день начнется, так и пойдет. Вот-вот. Меня так сегодня обстреляли. Из пушки. Не совсем, конечно, меня, а все здание, где проходят в трудах дни. И не конкретно именно это здание, просто в его сторону стреляли. Ну и, разумеется, залпы были холостыми.
По порядку. Здание наше – у реки. Вид из моего окна – живописнейшей: неспешная водная гладь, зеленеющий сквер на том берегу, белокаменная церковь, набережная. Так вот утром влетает в кабинет секретарь и показывает пальцем на тот берег реки: «Глядите, пушки!!!». И точно. На том берегу окапывается батарея аж из трех пушек. Д-44, если ничего не путаю. Лафеты поблескивают, солдаты неспешно суетятся, офицеры деловито прохаживаются, грузовики в теньке: репетиция. Ну репетиция, так и ладно, в самом деле скоро праздник. Правда, стволы у Д-44 почти в окна смотрят, но что с того? Я - к привычным документам, папкам и картам. Как вдруг минут через пятнадцать на всю набережную «бу-бух!!!». И – тишина. Только сигнализации повизгивают. «Наши наступают!», - говорю, а самые впечатлительные барышни охают и за сердце хватаются. Потом минут через пять снова «бу-бух!». Опять завывания и повизгивания. Ну тут и мне интересно стало – пошел к окну. Третий выстрел был на моих глазах (хорошо, что не по глазам). Из ствола метнулось пламя с дымом, и лишь спустя мгновение уже привычное «бу-бух!». «Однако, скорость света больше скорости звука!», - первое, что пришло в голову. Ну, три орудия, три выстрела, пора и успокоиться. Ан, нет: пушкари напоследок шмальнули разом из трех стволов. «Ба-бах!» был уж втрое сильнее, стекла в кабинете вздрогнули, а папки в шкафах подпрыгнули.
Что же, посмотрим, что за постановку городские власти решили преподнести. В прошлом году демонстрировалась сцена форсирования реки. Красноармейцы (чуть ли не два взвода из солдат местной части) грузились на лодки по трем зеленым свисткам вверх, пиротехники подорвали две или три петарды для антуража, а немцами были четыре дядьки из военно-исторического клуба в форме вермахта а-ля «с миру по нитке» и пластмассовыми МП-42. Ну а над рекой из репродуктора разносился бодрый голос единороссовского мальчика, вещавшего про героизм и чего-то еще. Реку пересекли, немцев разбили, похлопали еще парочкой китайских пугалок, и засим интермедия закончилась. Я наблюдал за всем этим действом с берега в толпе народа под комментарии от «ща наши им дадут!» чуть ли не до «немчики, держитесь до последнего». В массе же народ был оторван от пива (ну или хотя бы с пива акценты переместились на реку) и операцию «Переправабюджетных средств к себе в карман» смотрел как неплохую комедию. В общем, как водится: хотели как лучше, а получились красноармейцы с пластиковыми веслами и эсэсовцы с петардами. Что же будет в этом году?
Ну а еще мое родное начальство пообещало мне показать, где раки зимуют. Причем с такой громкостью, что это обещание было услышано всеми кто хотел и кто не хотел. Знаете, как приятно получать в лоб за чужие огрехи? Не знаете? О, это весьма феерично! Когда родное чиновничество изобретает новые требования, причем по ходу пьесы, требования означают возврат в процессе реализации нормы на несколько шагов назад, а сам реализуемый проект отбрасывают чуть ли не к самому началу. А виноват кто? Правильно: Чубайс! Чубайсом назначают в зависимости от объективных и субъективных обстоятельств, причем от первых – практически никогда.
Нет, после того, как я полчаса побыл чубайсом, переваривая обещания быть задушенным за все хорошее, меня вызвали в начальственным кабинет, где и интонации были другие, и обвинения в некомпетентности снялись сами собой, и весь строй беседы (беседы, а не нотаций!) сводился к поиску выхода из ситуации, причем выбран был предлагаемый мною вариант, но все равно: осадок остался. Говорят одно из правил управления в иерархичном коллективе: хвалить - прилюдно, ругать – наедине. А не наоборот!
А, ладно, флюгер начальственного, тьфу ты, надо стиля хоть малость придерживаться, а значит – сюзеренного – настроения уже не вызывает особенного страха. Но привыкнуть к нему все еще никак не могу.
После труды пошли решительно без должного энтузиазма, а концу дня обнаружилась пропажа очередной папки. По классической схеме: помню, что была; помню, куда положил, найти – не могу.
Ну и ближе к вечеру уже почти дежурные приступы рефлексии, усиленные родительскими звонками.
Словом, если день начинается стрельбой из пушки, то закончится такой день должен непременно… Да, просто должен закончиться, как и любой другой день.
Даже если он весенний.
DIXI.
По порядку. Здание наше – у реки. Вид из моего окна – живописнейшей: неспешная водная гладь, зеленеющий сквер на том берегу, белокаменная церковь, набережная. Так вот утром влетает в кабинет секретарь и показывает пальцем на тот берег реки: «Глядите, пушки!!!». И точно. На том берегу окапывается батарея аж из трех пушек. Д-44, если ничего не путаю. Лафеты поблескивают, солдаты неспешно суетятся, офицеры деловито прохаживаются, грузовики в теньке: репетиция. Ну репетиция, так и ладно, в самом деле скоро праздник. Правда, стволы у Д-44 почти в окна смотрят, но что с того? Я - к привычным документам, папкам и картам. Как вдруг минут через пятнадцать на всю набережную «бу-бух!!!». И – тишина. Только сигнализации повизгивают. «Наши наступают!», - говорю, а самые впечатлительные барышни охают и за сердце хватаются. Потом минут через пять снова «бу-бух!». Опять завывания и повизгивания. Ну тут и мне интересно стало – пошел к окну. Третий выстрел был на моих глазах (хорошо, что не по глазам). Из ствола метнулось пламя с дымом, и лишь спустя мгновение уже привычное «бу-бух!». «Однако, скорость света больше скорости звука!», - первое, что пришло в голову. Ну, три орудия, три выстрела, пора и успокоиться. Ан, нет: пушкари напоследок шмальнули разом из трех стволов. «Ба-бах!» был уж втрое сильнее, стекла в кабинете вздрогнули, а папки в шкафах подпрыгнули.
Что же, посмотрим, что за постановку городские власти решили преподнести. В прошлом году демонстрировалась сцена форсирования реки. Красноармейцы (чуть ли не два взвода из солдат местной части) грузились на лодки по трем зеленым свисткам вверх, пиротехники подорвали две или три петарды для антуража, а немцами были четыре дядьки из военно-исторического клуба в форме вермахта а-ля «с миру по нитке» и пластмассовыми МП-42. Ну а над рекой из репродуктора разносился бодрый голос единороссовского мальчика, вещавшего про героизм и чего-то еще. Реку пересекли, немцев разбили, похлопали еще парочкой китайских пугалок, и засим интермедия закончилась. Я наблюдал за всем этим действом с берега в толпе народа под комментарии от «ща наши им дадут!» чуть ли не до «немчики, держитесь до последнего». В массе же народ был оторван от пива (ну или хотя бы с пива акценты переместились на реку) и операцию «Переправа
Ну а еще мое родное начальство пообещало мне показать, где раки зимуют. Причем с такой громкостью, что это обещание было услышано всеми кто хотел и кто не хотел. Знаете, как приятно получать в лоб за чужие огрехи? Не знаете? О, это весьма феерично! Когда родное чиновничество изобретает новые требования, причем по ходу пьесы, требования означают возврат в процессе реализации нормы на несколько шагов назад, а сам реализуемый проект отбрасывают чуть ли не к самому началу. А виноват кто? Правильно: Чубайс! Чубайсом назначают в зависимости от объективных и субъективных обстоятельств, причем от первых – практически никогда.
Нет, после того, как я полчаса побыл чубайсом, переваривая обещания быть задушенным за все хорошее, меня вызвали в начальственным кабинет, где и интонации были другие, и обвинения в некомпетентности снялись сами собой, и весь строй беседы (беседы, а не нотаций!) сводился к поиску выхода из ситуации, причем выбран был предлагаемый мною вариант, но все равно: осадок остался. Говорят одно из правил управления в иерархичном коллективе: хвалить - прилюдно, ругать – наедине. А не наоборот!
А, ладно, флюгер начальственного, тьфу ты, надо стиля хоть малость придерживаться, а значит – сюзеренного – настроения уже не вызывает особенного страха. Но привыкнуть к нему все еще никак не могу.
После труды пошли решительно без должного энтузиазма, а концу дня обнаружилась пропажа очередной папки. По классической схеме: помню, что была; помню, куда положил, найти – не могу.
Ну и ближе к вечеру уже почти дежурные приступы рефлексии, усиленные родительскими звонками.
Словом, если день начинается стрельбой из пушки, то закончится такой день должен непременно… Да, просто должен закончиться, как и любой другой день.
Даже если он весенний.
DIXI.